- Чего убиваешься, куплю тебе такую же, - твердил друг, потерявший очень дорогую для меня книжку

Со Славиком, моим приятелем, мы могли спорить часами обо всем на свете. Обратите внимание, именно приятелем – не другом и не братом. Когда-то давно мы месяц проработали в одной конторе. Я уволился очень быстро и со скандалом, но контакты с ним сохранились.

Общение наше заключалось в следующем – встретились, посидели в моей или его машине, поболтали, разбежались. Беседы преимущественно умные – об истории и искусстве, о физике и биологии. Проще сказать, о чем мы со Славиком не дискутировали во время посиделок.

И вот как-то раз спор коснулся некоторых событий Великой Отечественной войны. Если конкретнее, то ее ранних этапов, осени-зимы 1941 года. И разногласия у нас наклюнулись серьезные. 

Слава категорически отрицал сам факт одного из наступлений наших войск под Москвой, я же доказывал, что оно было, даже рассказывал, как именно.

- Не верю, - резюмировал он, выслушав мои доводы. - У меня совершенно иные сведения, я смотрел документальный фильм.

- А у меня есть книга. Написанная даже не исследователями и историками, а непосредственно самими участниками тех событий. Ветеранами.

- Ха. Вот раз она у тебя есть… может, дашь почитать? - попросил Славка.

Я замялся. С одной стороны, ничего плохого в просьбе нет. Книга и книга, к тому же способная решить наш спор и доказать мою правоту. С другой, это для меня вещь крайне ценная.

Когда-то мне ее подарила девушка, которую я любил больше всего на свете. Вскоре после этого она трагически погибла под колесами автомобиля, и единственное, что у меня от нее осталось – книга. Все, больше ничего, ни одного предмета, связывавшего бы меня с ней… Память, если так угодно.

- А ты можешь гарантировать, что ее не захитишь никуда? Понимаешь ли, эта книга очень важна для меня. Если ее посеешь, то нанесешь мне глубокую рану…

- Да не парься. Когда я тебя подводил?

Дал. В конце концов, Славка всегда себя показывал человеком ответственным. Деньги, взятые в долг, возвращал вовремя, никогда ничего не терял.

Минуло три месяца. Я решил напомнить товарищу, что книжку надо бы уже вернуть. Времени-то прошло достаточно – можно было несколько раз от корки до корки проштудировать. Позвонил, потребовал привезти, а тот, дико извиняясь, попросил дать ему еще недельку. Мол, занят сильно, так и не успел изучить. Окей, согласился.

Спустя еще месяц снова решил напомнить. У меня почему-то уже тогда в душу червячок сомнения закрался – не потерял ли Славик книжку?

- Ну чего, прочитал? Вернуть бы книжонку надо. А то затеряется еще где-нибудь.

- Да, конечно. Вечером закину. А хотя… нет. Не получится.

- Это еще почему?

- Да я ее на дачу брал, там читал. Ну и забыл. Может, на следующей недельке, а?

- Лады, - согласился я, решив в последний раз поверить другу.

Через недельку, разумеется, ничего не изменилось. Я начал потихоньку понимать, что меня нагло дурят. То на даче забыл, то не прочитал, то еще что-нибудь этакое случилось…

В конце концов, вызвал Славика на серьезный разговор и предъявил претензию. Сказал, что или он мне прямо сегодня, в течение нескольких часов, привозит книгу, или может забыть все мои контакты. Тот сначала закивал башкой, мол, понял, конечно, сделаю, но после как-то приуныл.

Принялся сбивчиво извиняться, обещать скомпенсировать мне «утрату», обязательно раздобыть такую же книжку.

- Я что-то не пойму, перебил я товарища, - ты ее потерял или все-таки нет?

- Потерял. В тот же день, как ты мне ее дал. Видимо, выронил, когда из машины у дома вылезал. Ну и кто-то подобрал.

- Вот ты, конечно, индюк. Я ж тебя просил быть осторожнее!

- Да ладно, чего убиваешься. Куплю я тебе такую же. Ну, другого издания, но книжка та же. Вот, зацени…

Славик хотел показать мне страничку в интернет-магазине, но я не стал смотреть. Послал его куда подальше, развернулся и ушел восвояси. Обида захлестнула такая, что едва сдержал слезу.

С одной стороны, потерялась последняя связующая нитка с любимой девушкой, которую больше никогда не увижу. С другой, обманул пусть и не близкий, но друг. Боюсь, не смогу его простить за оплошность и вранье, хоть он даже и искренне раскаивается.