Одновременно радовалась за подругу и осуждала ее

Моя подруга Оля была отличным специалистом, люди тянулись к ней, купаясь в ее очаровании, а это бесценно для врача. Когда она только появилась в отделении, ее сразу заметили и оценили все - старший и младший персонал, санитарки, инженер по охране труда и даже дворник дядя Петя. 

Мы созванивались каждый день, и она подробно, с юмором и прибаутками рассказывала о каждом из них. Причем, делала это настолько живо, что мне казалось, будто я знакома с этими людьми лично. 

Приблизительно через полгода после ее выхода на работу, я почувствовала в ней что-то новое, она вся была словно переполнена какой-то тайной. Но я всегда придерживалась цветаевского принципа: "Само - что дерево трясти! В срок яблоко спадает спелое...", поэтому на нее не давила. Прекрасно понимала, что рано или поздно ручеек откровений обязательно пробьет брешь в ее усилиях сохранить свою тайну. Так и произошло.

Был уютный вечер с бутылкой нашего любимого сухого вина, теплый свет торшера, летние сумерки за окном. Мы и сами не заметили, как наши сплетни обо всем на свете плавно перетекли в откровенную беседу о делах сердечных. 

С моими уже тогда было все понятно - любимый муж, любимая дочь, любимая работа, а вот у Ольги всё было куда сложнее.

Оказалось, что на протяжении нескольких месяцев у нее бурлят нешуточные страсти с главным врачом. Все бы ничего, если бы он не был женат, а его супруга и старшая дочь не работали бы в том же отделении. Это уже было не смешно, а лично для меня - просто ужасно. Но Оля, явно, нуждалась в моей поддержке, поэтому я ей эту поддержку обеспечивала, как могла.

Должна признаться, глядя на ее мытарства в тот предельно сложный для нее период времени, я, наверное, получила пожизненную прививку от увода мужей из семьи! Первый год они скитались по съемным квартирам, спали на чужих постелях. Жена, подозреваю, о многом догадывалась, но молчала. Потом он, человек успешный и в профессиональной, и в административной сфере, купил подруге отдельную квартирку и сделал ремонт. Жена, я почти в этом уверена, знала все, но продолжала сохранять спокойствие. 

Буря разразилась после того, как он принял решение уйти из семьи - потерять такого супруга, столь влиятельного в нашем городке человека, она была абсолютно не готова. В ход пошли все инструменты воздействия: дети, родители ее и его, письма, оповещение членов коллектива, после чего следовало бурное обсуждение сложившейся ситуации. 

Олька сильно похудела, жила, как в аду, но по-прежнему, была очаровательна и мила со всеми. Только наедине со мной сбрасывала маску и рыдала, справедливо вопрошая - почему она должна понимать всех, когда ее понимать никто не желает.

Он несколько раз уходил и опять возвращался, а его две женщины то рыдали, то были на седьмом небе от счастья. В очередной раз придя к Ольге, он остался с ней навсегда. Некоторое время в коллективе еще кипели страсти и бурные обсуждения, жену возводили в ранг святых, Олю смешивали с грязью. 

Но и это все прошло. Его сын со временем успокоился и возобновил прерванные отношения. Что руководило молодым человеком при этом - любовь или прагматизм, сказать не могу. А вот дочь отца простить так и не смогла, причем, категорически прекратив с ним всяческие контакты.

Оля с со своим любимым человеком живут уже много лет, обвенчавшись в храме. Живут хорошо, душа в душу, хотя я долгое время глубоко в сердце не могла смириться с поступком ее избранника, конечно, ни разу не обмолвившись об этом подруге.

Общаясь с ними, я не раз ловила его взгляды, которые он постоянно бросал на Ольгу - в них была любовь в чистом виде.

Честно говоря, даже по прошествии десятилетий не могу обвинять ни одного участника этих событий. Оля на тот момент была мне близким человеком, поэтому я гнала все мысли о вполне вероятно нелицеприятных мотивах ее поведения. Жену жалко до сих пор, ведь остаться на закате жизни в одиночестве - трагедия. 

Дочь поддержала и продолжает поддерживать маму - поступок вполне объяснимый для любящего ребенка. Да и главный виновник всех бед тоже хотел простого человеческого счастья с любимой женщиной.

Все вроде бы ясно и понятно, откуда же столько горя и боли у тех, кто остался брошенным?