Всю жизнь помогала подруге, в итоге та села на шею и стала наглеть

С Маринкой мы дружим больше десяти лет. Познакомились на первом курсе института. Она приехала в наш город поступать из небольшого села. 

Мы сдружились еще на вступительных экзаменах. Перед одним из них я привела ее домой. Тогда меня очень расположила к себе эта простая, открытая девчонка. Помню, как она вошла в квартиру и восторженно сказала:

- Вот это хоромы! Танька, вы тут одни живёте или с соседями? Я в кино видела такие коммунальные квартиры. 

Я рассмеялась над ее непосредственностью и сказала:

Маринка опять заливисто засмеялась:

- Гостиная, скажешь тоже. Это зал. Зала. У нас так называют. 

Именно тогда мое сердце открылось для этой веселой, непосредственной девчонки. Мы дружили на протяжении всей учёбы. 

Маринка понравилась и моим родителям. Она не всегда уезжала в деревню на праздники и каникулы, и мы охотно принимали ее в своем доме. 

С тех пор прошло уже много лет. Мы с Маринкой обе вышли замуж. Я переехала от родителей к мужу в частный дом. 

До недавнего времени мы часто встречались и общались. Но я устала. Устала от того, что моя подруга буквально в наглую мной пользуется. 

Начиналось все очень ненавязчиво. Сначала она полунамеками просила у меня детские вещи. У нас с мужем один ребенок. Он на год старше первенца Марины. 

Мы стараемся покупать сыну качественные вещи, благо заработок мужа позволяет. Большую часть этих вещей я отдаю подруге. Но самые дорогие - коляски, колыбель, фирменные зимние костюмы и комбинезоны - выставляю на продажу в местных группах. 

Так получилось, что забеременела я в период, когда не работала. Соответственно, я не нахожусь в декретном отпуске и буквально сижу на шее у мужа. 

- Дорогой, дай мне денег, я куплю тебе новогодний подарок. 

Изначально Марина радовалась моей помощи. Но со временем стала требовать все больше и больше. Так, недавно она спросила у меня:

- Вы уже прогулочной коляской не пользуетесь? Отдашь мне? А то в магазине такие цены. Вам же уже не надо?

Когда она узнала, что я продала коляску, лицо ее исказила гримаса. Она немного помолчала и сказала:

- Продала? То есть ты знаешь, что мне нужна прогулочная коляска, а сама продала? Да уж, не ожидала я такого от подруги. Хотя, знаешь, вот ни капли не удивлена. Сытый голодного не разумеет. 

У меня на мгновенье пропал дар речи. Как будто это я виновата, что ее муж не хочет развиваться и много работать на благо семьи. Еще и проигрывает часть и без того небольшой зарплаты. 

Я хотела сказать Маринке, что отдаю ей и так практически все детские вещи. Они в хорошем состоянии, некоторые даже с этикетками. Но вдруг поймала себя на мысли, что не хочу и не обязана оправдываться.

- Вы всегда жили лучше. У меня родители небогатые, домик маленький в деревне. А вы в роскоши своей не замечали моих проблем. Помню, как твоя мама духи мне подарила на Новый год. Лучше б деньгами дали. Я бы сама купила, что мне нужно. 

Больше молчать я не могла!  Я зло проговорила:

- Ну и наглая ты, Марина. Мы как все жили. Обычная среднестатистическая семья. И мама моя всегда тебе от души подарки дарила. В семью тебя принимала. А ты такие вещи говоришь. Да и не помню я, чтоб ты голодала или в рванье ходила. Тебе родители всегда деньги давали. Мы вместе ходили вещи покупать. 

- Но не столько, сколько тебе. Конечно, ты же у нас принцесса, в отдельной комнате жила с плюшевыми мишками. И все то тебе всегда достается. И семья хорошая, и муж богатый. А подруге использованную коляску пожалела! Позор!

Мне так обидно стало - за себя, за своих и Марининых родителей. А еще за то, что я так много лет считала подругой эту завистливую, злую девушку. 

Я ведь всегда честно и открыто к ней относилась, даже считала ее сестрой, которой мне так не хватало в детстве. Всегда помогала ей, принимала её в своем доме. Мне никогда не лень было посидеть с её детьми. А теперь такое вот отношение. 

- Ты слишком добрая и даже немного наивная. Таким всегда тяжело. Не расстраивайся, все наладится. 

Я посмотрела на мужа и сына, на нашу уютную гостиную. И подумала о том, что мне очень повезло с семьей. А на Маринку злиться я не буду. Но если она захочет пойти на контакт, я уже не смогу общаться с ней так, как раньше.