На пенсии стал помогать бездомным, чем напрочь испортил отношения с сыном

Стыдно признавать ошибки прошлого. Иногда даже больно. В моем случае – невыносимо. Да, в этой жизни я причинил людям много зла. В советские времена с упоением воровал на заводе и периодически сваливал вину на своих коллег. Был, проще говоря, знатным несуном. Или, может, помочь больной соседке?.. Да ни в жизнь – жадность и равнодушие!

В 90-е еще хлеще – спутался не с той компанией, ища подработку. Времена конкретно для нашей семьи были голодными и бедными, что мне оставалось делать? 

Ох да, опять пошли тупые оправдания… Впрочем, тут я особо нигде не запачкался и в серьезном криминале не участвовал. Однако благотворительностью тоже, как вы понимаете, не занимался.

Потом, вроде как, немного успокоился. Даже что-то типа доброты в душе появилось, но очень условно. В сути своей как был эгоистом, так им и остался до самой старости. Кстати, вот она уже и пришла – я стал немощным, кожа покрылась морщинами, с работы давно поперли. И вот тут-то на меня и обрушился шквал эмоций с раскаянием!

Вспомнил все – как воровал, как обманывал и обижал людей. Осознал, что жизнь прожил исключительно для себя. Был страшным эгоистом и в каком-то смысле нарциссом. Даже семье, то есть жене с сыном, должного внимания и заботы не уделял. Знаете, какой это тяжелый груз, особенно если понимать, что изменить уже все равно ничего не сможешь?!

В состоянии близком к депрессии я провел около месяца, непрерывно занимаясь самопожиранием и анализом прожитых беспутно дней. А потом вдруг в интернете наткнулся на сайт волонтерской организации. Ничего особенного – таких по всей стране десятки, если не сотни.

Направление деятельности стандартное. Забота о бездомных, то есть кормежка, помощь с лечением, в том числе с госпитализацией, с документами и так далее. Я не сомневался ни секунды. Сразу связался с руководством организации и стал ее членом.

Потянулись дни. С одной стороны, благостные, хоть и крайне грустные. Я, наконец, получил возможность, что называется, «вернуть долг» обществу. Заботился о бездомных, как о себе самом. Искренне проникся их бедами, незавидным положением этих людей.

С другой стороны, я каждый божий день видел чье-то горе. Если встретите на улице бездомного, то не побрезгуйте, загляните ему в глаза. Узнаете много нового, гарантирую! 

Я вот, например, проникся в первый же день. К концу второго месяца своей волонтерской деятельности даже привык к этому. Казалось бы, жизнь наладилась, внутренние гештальты закрылись.

Но начались проблемы с семьей. Вообще, у сына в гостях я бываю редко, а тут вдруг что-то захотелось заехать к нему, потрепаться за жизнь, обнять внучку. Тот даже обрадовался, когда я позвонил. «Конечно, ждем», - сказал Миша бодрым голосом.

- А я вот на старости лет волонтером заделался, - похвалился я сынку. - Помогаю бездомным – кормлю, одеваю, в больницы вожу. Считай, жизнь не зря прожил.

- О как, - Миша сразу помрачнел. - И что, напрямую с ними контачишь? Ну, руками трогаешь?..

- А как же! Вот, например, вчера на вокзале одного спасали. У него и вши, и гнойники, и чего только нету. Но мы без страха и сомнений…

Сын еще сильнее изменился в лице. Почти сразу он отогнал от меня внучку, только примостившуюся рядом на диване, потом принялся брезгливо нюхать воздух, шумно втягивая его ноздрями.

За стол меня не пригласили, никакой помощи не предложили, намекнули, что чем раньше я уйду, тем лучше будет для всех. Я, конечно, спросил у Мишки, чего он вдруг так окрысился. 

Ответ был резким и, в общем-то, ожидаемым: «Кто знает, чего ты там уже успел подцепить от своих бомжей. Пока этим занимаешься – к нам не подходи».

Сначала было обидно до слез. Даже новая волна депрессии чуть не накрыла. Но потом подумал – если Миша так брезгует отца, если он не понимает, что волонтерство вытащило меня из отчаяния, то о чем с ним в принципе можно говорить?

По-прежнему помогаю бездомным, а с сыном и его семьей почти не общаюсь. Захочет – сам позвонит или приедет. Я его не прогоню и не обругаю. Но плюнуть на такую обиду, увы, не смогу и первым на контакт не пойду, уж извините.