Кому хочется, тот пусть на линейке 1 сентября и кривляется. А я клоуном быть не собираюсь!

Накануне первого сентября хотела провалиться под землю, потому что родители в классе моего сына возомнили себя артистами погорелого театра. 

Раньше у нас все было нормально. Был класс как класс, ни хуже, ни лучше всех остальных. Ходили мы, родители, в школу пять раз в год. На первое сентября с последним звонком и трижды на собрания.

Классный руководитель нас особенно ничем не напрягала. Писала в чате исключительно по делу. В общем, тишь да гладь. Была, пока наш класс не объединили с еще одним после открытия новой школы в районе. 

Два года шло строительство гимназии, которую городская управа обещала превратить в суперсовременный центр. Мы, жители района, обещаниям, как водится, верили, но улыбались довольно скептически.

Мол, знаем, как вы быстро школы строите. Дай бог, чтоб наши внуки в новую гимназию пошли. Но, к всеобщему огромному удивлению, учебное заведение все-таки открылось. И тут же началась чехарда во всех остальных школах.

В новую гимназию стали записываться не те, кто живет рядышком, а все желающие из окрестных школ. Из нашей школы ушла половина параллели моего сына. Классы стали уплотнять и объединять.

Так мы с Димкой, моим сыном, покинули наш класс «Б» и оказались в классе «А». Особых изменений я поначалу не заметила. 

Классный руководитель педагог с большим опытом, детей держала в ежовых рукавицах. А это именно то, что нужно подросткам, которые только-только начинают вписываться в общество взрослых. 

Дети принявшего нас класса тоже ничем таким не выделялись. Ну, шумные, ну, подвижные. Так они сейчас все такие. А вот когда я поближе познакомилась с их родителями, схватилась за голову.

С первыми признаками чужого безумия мы, родители класса «Б», столкнулись накануне нашего первого совместного нового года.

— А давайте всем классом встретим Новый год в лесу! Будем водить хороводы вокруг живой елки, печь картошку и играть в снежки, — с восторгом предложила мама Лиды. — Я подсчитала, каждой семье лесной праздник обойдется примерно в пять тысяч.

Я, когда это прочитала, чуть кофе не поперхнулась. Отлично придумано, ведь нам, родителям, накануне главного и самого любимого праздника деньги девать некуда.

Дальше были предложения отметить Двадцать третье февраля рыцарским турниром в стиле Робина Гуда, Восьмое марта — походом в салон красоты (снова «тысячи четыре-пять с семьи»), а последнюю в году линейку — поездками по городу на лимузине.

Родители после каждого предложения привычно вступали в ожесточенные споры. До хрипоты и чуть ли не до виртуальных драк. В итоге предлагавшая сторона сдавалась и отступала. 

— Никакой фантазии, — вздыхала мама Лиды, главарь банды сумасшедших родителей. 

Но то, что они предложили в этом году на первое сентября, выходит за всякие рамки.

— В этом году дети идут в девятый класс. Многие покинут школу уже через год. Нам нужно произвести впечатление и как-то запомниться, — осторожно начала мама Лиды.

Инициативные мамочки предложили устроить силами родителей нашего класса театрализованное представление. 

И аргументы-то какие нашли:

— О костюмах не волнуйтесь, нам обещали помочь в драмтеатре, и совершенно бесплатно. С вас только согласие на участие и посещение репетиций.

Расписывать весь сценарий не буду. Скажу только, что мы, родители, должны были изображать цыганский табор, который ворвался на линейку и, так сказать, взял власть в свои руки.

Там были и «позолоти ручку», и песни, и танцы с тряской плеч, и чуть ли не медведи с гармошками. Полное, так сказать, погружение. 

— Участвовать должны все! Отказы не принимаются! — заявили инициативные родители.

— Позвольте, — не выдержала я, — что значит участвуют все? Я, например, еще в школе ненавидела всю эту самодеятельность. Играть я не умею, петь — тем более. Быть посмешищем мне совсем не хочется.

Еще я добавила, что цыганка в моем исполнении заставит публику рыдать от жалости и тоски. Оно вам надо?

Родители заверили меня, что в этом и есть смысл капустника. Мол, только так мероприятие запомнится. Дескать, директор школы еще долго будет вспоминать именно наш класс.

— А можно мы просто запомнимся хорошей учебой и поведением? А не тем, что родители на линейке кривлялись и изображали из себя непонятно кого, — с раздражением сказала я. 

Как это ни странно, но меня больше никто не поддержал. Наоборот, раздавались реплики о том, что вариант с цыганским представлением интересный и перспективный.

Ну, знаете, это уже перебор. Вы как хотите, сказала я родительскому комитету, а я в этом дурдоме участвовать категорически не собираюсь, хоть режьте. 

А они мне, мы, мол, ваш сын тогда вообще участвовать в линейке не будет. Не дадим ему стихи. Ой, напугали.

Делайте, что хотите, а мы с сыном на вас со стороны посмотрим и похихикаем.