Пришлось уволить подругу, потому что она совершенно распоясалась, когда я стала ее начальницей

Подруга не сумела держать дистанцию и вообще сохранять хоть какой-то профессионализм, когда меня сделали руководителем направления. Почему-то она считала, что раз я теперь ее начальница и при этом еще и подруга, то теперь на работе ей можно все. Но я умею разделять работу и личную жизнь, поэтому пришлось пойти на суровые меры.

С Машей мы дружили с первого дня, как она к нам устроилась работать. Наши столы были рядом, поэтому сначала мы общались по рабочим вопросам, я ей подсказывала, помогала, поправляла, а потом мы стали уже непосредственно дружить. Встречались в свободное время, ходили гулять, помогали друг другу и поддерживали в сложной жизненной ситуации. 

У меня всегда были определенный карьерные амбиции. Не хотелось до конца дней своих сидеть на средненькой должности и убеждать себя, что именно это я всю жизнь и хотела. А вот у Маши никаких амбиций в этом плане не было. Работает человек себе и работает. Ни к каким высотам не стремится, лишь бы ее поменьше дергали и не сваливали чужую работу. 

А я все силы отдавала работе, считая, что бегать за мужиками это утомительно и бессмысленно. Пусть сами чешутся, а я лучше пока свое материальное состояние укреплю, чтобы ни от кого не зависеть и всегда иметь свободу маневра. 

Когда появилась возможность уйти на повышение, я на работе чуть ли не поселилась. Мне очень хотелось, чтобы это место стало моим. В итоге так и получилось, я получила желаемую должность, хотя попотеть для этого мне пришлось изрядно.

Маша же радовалась моему назначению чуть ли не больше меня. Ей почему-то очень нравилась, что теперь у нее начальница в подружках. Смысл такой радости я поняла немного позднее. 

В основной части коллеги меня ничем не поразили, кроме нескольких человек, больше всех из которых поразила именно Маша. Удивление это вызвано не какими-то ее успехами или рвением, а совершенно обратными действиями. 

Маша решила, что раз теперь я, ее подруга, начальник, то она может позволять себе больше, чем другие. Она стала систематически опаздывать, отпрашиваться, по телефону утром мне сообщать, что плохо себя чувствует и отлежится пару дней, просить, чтобы я ее прикрыла, потому что на больничный уходить экономически не выгодно. 

Я первый месяц еще как-то терпела, думала, что Маша сама догадается, что делать так не стоит, все-таки от этого страдает и моя репутация, как руководителя. Потом стала подруге объяснять, что я-то ее, конечно, прикрывала, но это больше продолжаться не может. Наши коллеги не слепые и прекрасно видят, что как только я сменила кабинет, Маша на работу опаздывает, а иногда и вовсе не появляется. 

Такой подход мне не нравился. В нем было что-то пренебрежительное, к тому же я еще и начальствовала всего ничего, высшее руководство могло решить, что стоит сменить меня, раз я совершенно не справляюсь со своими сотрудниками. А это уже было бы полным провалом. 

Подруга на мои объяснения обижалась и говорила про дружбу. 

- Маш, дружба у нас начинается за дверями офиса после окончания рабочего дня. А пока мы на работе, мы коллеги, и ты моя подчиненная. Давай не будем об этом забывать! - Как-то раз я уже не выдержала просто ее очередного разговора, что ей надо срочно кое-куда отлучиться, и я должна ее по-дружески прикрыть. 

Я поняла, что разговаривать тут бесполезно. Она продолжала себя вести так, как ей хочется - опаздывать, отпрашиваться, уходить, даже если я ее не отпускала. Мне это все надоело.Я собрала все документы, необходимые для увольнения, пошла к начальству и добилась, чтобы ее уволили. Единственное, что я попросила для нее, чтобы дали уйти по собственному. 

Маша психовала, орала, что я ей больше не подруга, потому что повела себя ужасно. Теперь мы с ней не общаемся. Мне больно и горько от того, что человек сам вынудил меня так поступить, а пытался еще и меня виноватой выставить. Но последнее время я задумываюсь, точно ли я правильно поступила.