-Признайте вину, потому что нам нужен ремонт в классе! - заявила классная руководительница моего сына

Я мать троих детей. Двое уже взрослые, живут своей жизнью - учатся в вузах, работают. Ну а я пока что воюю с младшим - Арсением. Он у меня пошел в мужа, такой же прямой, как палка, так ещё и правдолюб жуткий. 

Везде ищет справедливость и за нее готов хоть в драку лезть. Ну а я наоборот учу Сеню всегда думать, прежде чем что-то делать. 

Учится он у нас нормально, в основном на твердые четверки. Хотя периодически попадаются и пятерки, и тройки. В школе он уже завоевал уважение, как среди учителей, так среди сверстников, которые лишний раз к нему не лезут. 

Не так давно классная руководительница вызвала меня в школу. А сам Сеня за день до этого пришел домой с фингалом. На мои вопросы сын угрюмо молчал.

Вот, видимо, из-за этого и вызвали. Ну, делать нечего, пошла. В коридоре около кабинета стояла незнакомая статная женщина. К моему удивлению, она зашла со мной в кабинет.

Классная руководительница - Мария Петровна, с которой я знакома уже несколько лет, в этот раз вела себя странно. Хотя мы всегда были в хороших отношениях. А тут вижу, как она этой дамочке все пытается угодить. 

- Вам удобно? Может стул другой принести? - бегала вокруг незнакомки учительница. Аж противно было. 

Вскоре, через несколько минут выяснилось, что эта женщина - мать нового ученика. Матвей, ее сын, оказался одноклассником Сени, с которым мой сразу же не поладил. 

Началось все с того, что этот новенький сразу же захотел сидеть на месте моего сына. Ну тот, понятное дело, отказался. А новенький, как оказалось, не привык получать отказы, вот и невзлюбил моего сына. 

Мария Петровна нехотя, но всё-таки сказала, что Матвей с того дня всячески пытался доставать Сеню. Выводил на конфликт. И, видимо, у него наконец-то это получилось. 

В тот момент вызвали мальчиков, и я впервые увидела этого провокатора. Как оказалось, семья Матвея достаточно обеспеченная. Тут то я и поняла, почему Мария Петровна себя так вела. 

Мальчиков начали расспрашивать, кто кого спровоцировал. Матвей сразу же начал орать, что мой сын. А мать его только довольно улыбалась.

Меня это задело. Я сразу же обратила внимание, что это новенький пакостил моему сыну и провоцировал его. На что мать ребенка сразу же начала кричать, что я ничего не докажу. А меня эти слова только убеждали в том, что прав именно мой Сеня.

Матвей кричал, что сын ударил его, порвал воротник и штанину. А мой в это время молчал как партизан, иногда потирая синяки на лице. Я-то знала, что Сеня не отделался порванной рубашкой. Поэтому вместо него возмущалась я. 

Мария Петровна все время пыталась встрять, причем каждый раз намекая на правоту нового ученика и его матери. Ну а я не собиралась признавать то, что мой сын виноват. Потому что не так это. 

В какой-то момент дамочка, видимо, не выдержав, выскочила в коридор. А за ней и не сын, оставив нас одних. 

В этот момент Мария Петровна буквально начала умолять, чтобы мы взяли вину на себя, хотя, на самом деле, всё-таки виноват Матвей. И она это прекрасно понимала!

- А больше вам ничего не надо? - прямо спросила я. 

Мария Петровна начала объяснять, что люди они богатые, обещали сделать ремонт в классе. Все Матвея приняли, и только мой сын противится. 

- Ну значит все готовы бегать за ним, а мой нет, - подытожила я. 

- Но нам нужен ремонт! - продолжала ныть учительница. 

- А мне важнее мой сын, - заявила я. 

Чтобы не говорила Мария Петровна, я знала, что мой сын прав, собственно поэтому я и не собиралась признавать его вину. 

- Ну что же вы за люди такие?  - начала кричать Мария Петровна. - Ни себе, ни другим! Что вам жалко что-ли?

- Вы же только в прошлом году собирали на ремонт, - вспомнила я. - Ну и где он?

Мария Петровна промолчала, а я продолжала гнуть свою линию.

- Я не буду признавать вину, - заявила я, - Если начнёте снижать оценки моему сыну, я вызову комиссию, чтобы вас тут всех проверили!

После того разговора прошло уже некоторое время. Мария Петровна перестала с нами разговаривать, но сыну оценки не занижает. А Сеня, кажется, даже немного подружился с Матвеем. По крайней мере, они больше не дрались.