Весь автобус молча смотрел, как противная бабка требовала беременную меня уступить ей место

В тот день я поехала на плановый осмотр в женскую консультацию. Животик был еще небольшим, на пятом месяце не всегда он виден. Поликлиника находится в соседнем районе, поэтому пешком идти далеко. Я доехала туда на автобусе, посетила кабинет врача и пошла обратно на автобусную остановку. Автобус пришлось ждать минут двадцать.

Я так устала стоять, а присесть на остановке было некуда. Единственная лавочка была сломана. Мои ноги уже гудели от усталости, да и вообще во время беременности я делала каждый шаг с большим трудом.

Когда подъехал автобус, то я обрадовалась, когда увидела свободное место. Села, вытянула ноги и немного расслабилась. Но на следующей остановке в автобус вошла старенькая бабушка. Она не спеша осмотрела весь салон, и ее взгляд упал на меня.

— Место мне уступи, чего расселась, — недружелюбным тоном потребовала старушка.

— Вы что, не видите, я беременна.

— Беременность не болезнь. Да и вообще живота у тебя не видно. Врешь, небось! — произнесла она, словно это был аргумент в заключительной стадии какого-то длительного спора.

— Да как вы смеете мне хамить?!

Я чуть не расплакалась на месте. Никак не ожидала, что встречу совершенно неприкрытую агрессию. Я посмотрела на бабушку, пытаясь найти какое-то объяснение ее поведению. И найти какой-то способ уладить эту неловкую ситуацию.

Но мои слова застряли где-то в горле, потому что я была слишком удивлена этой нападке. Все вокруг молчали, словно не замечали происходящего, избегая вмешательства.

Но старушку было не остановить. Она снова накинулась на меня с ругательствами. Жаловалась на свою тяжелую жизнь, на наглую молодежь, на высокие цены в магазинах.

Когда скандал снова начал разгораться, все вокруг как будто замерли. Я чувствовала на себе взгляды пассажиров. Никто не выражал ни недовольства, ни поддержки.

Возможно, каждый из них был занят своими мыслями, своими заботами, или, возможно, они считали, что вмешиваться в чужие дела — не их забота. Я сидела, ощущая, как на меня обрушивается волна безразличия.

Может быть, в этом молчании была их попытка избежать конфликта, но я чувствовала себя одинокой и беспомощной. В моменты, когда я нуждалась в поддержке больше всего, она оказалась недоступной. Взгляды, скользившие в сторону, как будто говорили: «Пусть они разбираются между собой».

— Ну так что, уступать мне место будешь?

— Нет, не буду, пусть кто-то другой уступает.

Но никто не собирался уступать свое место этой скандалистке. Старая женщина продолжала стоять около меня и настаивать, я же стояла перед выбором: уступить место и снова почувствовать, как болят ноги и спина, или остаться на своем месте, но собирать на себе осуждающие взгляды. 

Ни одна из нас не готова была сдаваться. Я молча смотрела в окно, пытаясь сконцентрироваться на чем-то, что отвлекло бы меня от этой напряженной ситуации. Наконец, автобус замедлил ход и остановился на остановке.

Несколько пассажиров вышли, и старушка села на свободное место позади меня. Она продолжала недовольно бурчать и жаловаться, но я уже не обращала на нее никакого внимания.

Выйдя на своей остановке, я с трудом доковыляла до дома. Хорошо, что в доме есть лифт, и мне не пришлось пешком подниматься на пятый этаж. Я сняла обувь, легла на диван и разрыдалась.

Потом мне еще долго вспоминалось молчание пассажиров, которое было громче любых слов. И я снова чувствовала себя уязвимой и беззащитной. Ездить на этом автобусе мне предстоит еще не раз, желания нет никакого совершенно, но и выхода другого у меня нет.