Благодарен жене за то, что она выкинула единственную память о моей маме

Так получилось, что от мамы у меня не осталось вообще ничего. Наследство к рукам прибрала сестра. 

Да и наследства-то там было фиг да ни фига. Несколько картин неизвестных авторов, пара предметов мебели, чайный сервиз каких-то лохматых лет. У меня же из всего этого великолепия осталось кресло.

Но кресло особое – в нем маменька любила читать книжки перед сном, в нем она вышивала, рассматривала фотографии давно ушедших с ее горизонта, но безмерно любимых людей. 

Проблема в том, что кресло невзлюбила моя жена. Нет, она уважает память о родительнице, даже предлагала красиво оформить ее фотку и повесить в рамке на стену. А вот дорогой мне предмет мебели чуть ли не топором кромсала.

- Могу. У меня от мамы кроме него ничего не осталось…

- Ох, опять ты на своего конька подсел. «Мама», «память», тьфу… Как тряпка, прости господи, - Юлька после этих слов традиционно хваталась рукой за голову и показывала всем видом, что разговор продолжать смысла нет.

Так или иначе, но пару лет мне удавалось отстоять мамкино наследство. Юля и покупателей на кресло искала, и угрожала выкинуть, пока я сплю. Хранил бдительность! Фанатично и, как сейчас понимаю, глупо, просто бездумно.

Возвращаюсь, прохожу в гостиную. Кресла нет. На его месте зияет дыра – аж пол в том уголке показался каким-то особенно темным. Жена спит, аж из комнаты услышал ее храп, обволакивающий спальню.

- Юля, а что такое случилось? - бужу я жену встревоженным голосом. - Где мамино кресло?

- Чего? Какое кресло?! Три часа ночи, ты с ума сошел?! - Юля посмотрела на меня сонными глазами и хотела было перевернуться на другой бок, но я разбудил ее окончательно.

- Ох, ну ты и зануда… - благоверная привстала на кровати и посмотрела на меня, как на умалишенного.

Оказывается, эта предательница дождалась момента и отволокла дорогой моему сердцу предмет на помойку. 

Вместо него она заказала в интернете журнальный столик и новое кресло. Современное, из экокожи. Кстати, как раз на следующий день обновка и должна была прийти.

На глаза нахлынули слезы, душу пронзило какое-то неведомое ранее чувство безысходности. Как стрелой, только больнее и глубже. 

Юля, что удивительно, слушала молча. Кажется, даже не разозлилась. И я, глядя на ее видимое спокойствие, сам быстро затих. Понял, что продолжать разборки бессмысленно. Просто без сил рухнул в кровать и забылся тревожным сном. 

Уже тогда мелькнула мысль: «не слишком ли сильно я привязался к вещи и не вытягивала ли она из меня силы воспоминаниями?»

Именно в тот миг я понял, что жена не просто так стремилась избавиться от старья. Она захотела, чтобы я отпустил прошлое и перестал себя глодать. Чтобы я не пускал украдкой слезу, проходя мимо того уголка. И я на Юлю накричал, прости господи… Люблю ее больше всего на свете!