Через двадцать пять лет совместной жизни, поняла, что не люблю его, а он меня не отпускает и ведет себя как истеричка

истории читателей

«Господи, куда я смотрела, когда выходила замуж? Куда смотрела и о чем думала все эти двадцать пять лет? Что случилось с этим человеком?» — думала я, находясь в каком-то непонятном трансе. 

Я уже не слышала, что он мне кричал. Как в замедленном фильме мимо меня пролетали какие-то стаканы, тарелки и другая посуда. По стенкам кухонного гарнитура медленно стекал борщ, который я сварила буквально тридцать минут назад и оставила в кастрюле доходить на плите.

Что в моих словах для него стало новостью? Я не понимаю. К этому разговору я шла очень долго. Готовилась, проигрывала варианты. В итоге сказала просто: «Гена, прости. Я тебя больше не люблю и подаю на развод». Скандалы, взаимные упреки отсутствие интимной жизни были уже давно. 

«Неужели он все это время ничего не чувствовал? Неужели все то, что происходило, то, как мы жили, для него было нормальным?» — подумала я, молча ушла и закрылась в ванной комнате. Это место уже давно стало для меня единственным, где я могла спрятаться, хотя бы на какое-то время.

Когда я выходила замуж, наша с ним разница в возрасте в десять лет сказывалась больше положительно на наших отношениях, чем отрицательно. Он был в самом расцвете сил, умудренный опытом во всех сферах жизни, преподаватель в нашем институте. Я молодая и жизнерадостная девчонка, только окончившая институт и ничего толком не знающая в этой жизни. 

Наш роман развивался стремительно. Буквально через три месяца после первого свидания мы сыграли свадьбу. Весь букетно-конфетный период пролетел так быстро, наверное потому, что он начался только после моего выпускного из института. 

Окончив институт, я меньше года успела поработать по полученной специальности юриста и ушла в декретный отпуск. Мы с Геной со всей ответственностью готовились стать родителями. Обустраивали детскую комнату в нашей квартире, закупали необходимую мебель и все, что могло понадобиться при появлении первенца. И надо сказать, что ни разу серьезно не поругались, не поссорились за это время. 

Рождение ребенка внесло серьезные коррективы в нашу семейную жизнь и жизнь каждого из нас в отдельности. Мальчик родился «особенным». Его «особенности» самым серьезным образом отражались, как на его физическом развитии, так и на психическом. При этом диагностика и обследования на ранних стадиях моей беременности никаких отклонений в развитии будущего ребенка не показывали.  

Мы с мужем были абсолютно солидарны в том, что это наш ребенок и мы будем бороться за него до конца. Мы честно и упорно делали все, чтобы здоровье нашего Пети хоть немного улучшилось.

О моем выходе на работу не могло идти никакой речи. Ребенок требовал внимания двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.  Единственными моими выходами за пределы дома стали посещения больниц, реабилитационных центров и редкие прогулки во дворе. 

Во двор мы старались выходить, когда детские площадки были практически пусты. Стесняться мне было нечего и некого, просто Петя действительно был опасен для своих сверстников, да и для ребят постарше тоже.

— Ладно я для тебя стал старый, — тарабаня в ванную кричал Гена, – Петя как без тебя? Как он без нас жить будет?

— Он будет жить в интернате, — ответила я спокойно. — Там, где ему смогут обеспечить надлежащий уход. Там, где специалисты знают, что делать и как общаться с такими людьми.

Сама для себя я долго искала ответ на этот вопрос. Только после того, как я призналась сама себе, что стала бояться сына, мне стало проще на него ответить. Сейчас это был не просто «особенный» ребенок. Сейчас это был здоровый, физически очень сильный человек практически двадцати четырех лет, у которого очень бурно играли гормоны.

— Я всю свою жизнь посвятил тебе и сыну, — Гена уже переходил на истерику и его стук в дверь становился настойчивее. — Ты просто предаешь все. Ты предательски поступаешь по отношению ко мне и к сыну.

Упрекнуть мужа в том, что он ушел в сторону и не участвовал в жизни семьи, я не могу и не имею права. Он делал все, что мог сделать для того, чтобы хоть как-то содержать меня и ребенка – нашего «особенного» Петю. 

Зарплаты преподавателя в институте не хватало буквально ни на что. Гена оставил прежнюю работу и брался за любую другую, которая давала возможность сиюминутного заработка. Он делал ремонты в квартирах, ремонтировал автомашины, покупал и перепродавал иномарки, строил дома.

Гена как мог старался меня баловать подарками, хоть и скромными,  радовать цветами и при первой же возможности давал мне возможность отдохнуть от общения с сыном. Я даже и не сразу заметила, как из интеллигентного, уверенного и целеустремленного человека он превратился в шабашника, которому не важен его внешний вид и манеры. Единственную возможность самореализоваться и заработать он видел в физическом труде. Чем тяжелее был труд, тем больше за него платили.

Теперь наша разница в возрасте в десять лет начала показывать свои отрицательные стороны. В свои пятьдесят пять как работник физического труда он уже и не востребован, вернуться к интеллектуальному труду он не способен, потому что, как говорят в народе: «отстал от жизни и очень сильно».

— Гена, пойми. Сейчас ты не тот человек, которого я любила, — стараясь сохранять спокойствие ответила я ему через дверь. — У нас с тобой уже давно нет ничего общего.

Я прекрасно вижу перспективу и готова идти вперед. Мне всего лишь сорок пять. На курсах личностного роста и саморазвития, которые я стала посещать год назад, в меня вселили уверенность. Я способна наверстать все упущенное за двадцать пять лет, способна увидеть все то, что не видела, почувствовать все то, что не чувствовала. Я это могу и этого достойна, но для этого необходимо обрубить все, что держит меня на месте. Необходимо обрубить все якоря.

В рубрике "Мнение читателей" публикуются материалы от читателей.