Даже в гостях меня пытаются выгнать на кухню. Я больше не стану это терпеть

Вчера муж предупредил, что мы едем в гости к его отцу, поэтому настроение у меня снова на нуле. Ну не люблю я ездить к свекру, хотя и приходится иногда усмирять свои желания.

Дело не в том, что там гнетущая атмосфера или Виктор Павлович меня не любит. Просто я там из гостьи превращаюсь в домработницу. 

Вот постоянно! Никогда еще я не сидела просто на диване с чашкой чая в руке.

Кто наливает чай и раскладывает угощения по тарелочкам? Я! Кто должен протереть пыль на подоконниках, пока Виктор Павлович обменивается новостями с сыном? Снова я! 

На меня спихивается вот буквально все! Даже посуду после чаепития должна вымыть и вытереть.

– Давно у меня дома хозяйки нет, хоть ты можешь тут пошуршать, – приговаривает каждый раз свекор, старательно выпроваживая меня на кухню.

А Максим и не возражает. Вот ни разу не сделал попытки меня защитить.

Ну я ведь тоже в гости приезжаю! Может и мне хочется спокойно посидеть на диване, поучаствовать в беседе… Но этот вариант сразу отметается.

– Хорошая жена должна не лясы точить, а на кухне шуршать! – любит повторять Виктор Павлович.

Меня такие выражения попросту бесят. Ну двадцать первый век на дворе, а меня пичкают какими-то домостроевскими шутеечками. 

Вчерашняя встреча вообще повергла меня в шок. Я еще в машине предупредила Максима, что больше не намерена вокруг них с отцом хороводы водить. Он только тяжко вздохнул, предупредил, что папа этого не поймет.

Не успели мы раздеться, как мне вручили передник.

– Валентина, а напеки-ка ты нам оладушек, давно их не ел. Давай скоренько, обед-то я не готовил, – заявил мне свекор.

Я хотела пройти мимо свекра, стоящего с передником в руках, в гостиную, но не тут-то было.

Мое предложение встретили гробовой тишиной. Муж аж рот открыл от удивления – он-то не ожидал, что я так переверну ситуацию. А Виктор Павлович вообще подумал, что ослышался.

– Вот еще! Чего мужику на кухне крутиться, раз баба в доме имеется! – пытался он меня закидать своими фирменными фразочками.

Но я уже не первый раз это слышу и снова брать на себя обязанности домработницы не собиралась.

– Ну раз Максим не желает возиться с оладушками, давайте пить чай с рулетами, которые мы привезли, – пыталась я разрулить ситуацию и не начинать скандал.

– Хочу оладушек! – крикнул он, подкрепив это громким стуком по дверному косяку. – Давай тут представление не устраивай и уважь старика.

– Я еще раз повторяю, не собираюсь я снова на кухне работать! Или шуршать, как вы любите говорить! – у меня уже кончалось терпение.

– Родная, ну давай не будем ссориться, – умоляюще попросил меня Максим, красноречиво глядя на раскрасневшегося отца.

Я так и осталась в прихожей, в гостиную меня не пустили, а на кухню я и сама не хотела. Виктор Павлович решил показать, кто тут хозяин.

– Ну раз ты так уперлась, то давай шуруй отсюда! Барыня нашлась! Сложно ей оладушек напечь и за мужчинами поухаживать, – стыдил он меня и взывал к совести.

Как долетела домой, я даже уже и не помню. Знаю, что на такси, но без подробностей. Муж приехал уже поздно вечером весь взвинченный своим отцом. Сказал, что я его опозорила и требовал извинений.

– Не могла придержать свой норов!

Я же решила, что больше не собираюсь ни под кого прогибаться. И к свекру в гости ездить не хочу. А мужа, если не придем с ним к взаимопониманию в этом вопросе, можно и сменить.