- Если бы ты дала ему денег, он был бы жив! - до сих пор твердит мне мама

Прошло уже девять лет с момента гибели моего брата, а мама всё еще винит меня в его смерти. Все девять лет я стараюсь поддерживать с ней отношения, ведь она моя мать, как ни крути. 

Никакой вины я за собой не чувствую. Если кто и виноват в произошедшем, то это сама мама и мой брат. Одна его избаловала до невозможности, второй решительно шел по кривой дорожке. 

Брат как-то с первых дней стал для мамы единственным светом в окошке. Она забыла обо мне, об отце, себя забыла, всецело посвящая себя сыну. 

Когда брату было пять лет, папа не выдержал и подал на развод. Он долго терпел, чтобы мама пришла в себя, но не дождался. Мама словно свихнулась. 

Брат мог делать всё, что угодно, а когда отец пытался хоть как-то заняться его воспитанием, мама коршуном бросалась на отца, запрещая ему даже шумно дышать в сторону любимого сыночка. 

Ссоры их происходили всё чаще, потому что уже все видели, что из брата растет непонятно что. Слова "нельзя" для него не существовало в принципе, потому что мама разрешала ему всё. 

Слова отца, что ребенку нужно давать какие-то правила, ограничения, вообще воспитывать его, а не потакать любой хотелке, мама воспринимала в штыки. 

- У тебя есть дочь, вот ее и воспитывай, - заявила как-то мама. 

Через пару дней после этого заявления, которое она сделала ничуть не стесняясь моего присутствия, отец подал на развод. Мама даже не пыталась оставить меня с собой: ей хватало сына. 

Все было бы хорошо, если бы папа не погиб через четыре года. Свою квартиру, куда мы пришли с ним жить после развода, он предусмотрительно оформил на меня: это была квартира его родителей. 

Мне на тот момент было пятнадцать лет. При живой матери меня не отправили в детский дом. Я получала пенсию по потере кормильца, жила отдельно от мамы и брата, мне помогали деньгами бабушка с дедушкой. 

Мать со мной почти не общалась. Я этого и не хотела: помнила, как он меня "швырнула" отцу, чтобы ее любимого сыночка не трогали. Ни я, ни мама от этого отсутствия общения не страдали. 

Брат рос таким же беспредельщиком: ведь мама так и не изменила своих методов воспитания. Везде бегала и защищала сына, который чуть ли не с первого класса был на учете в детской комнате милиции. 

После девятого класса брата выперли из школы. Он никуда не поступил, хотя мама бегала и просила за него. Зато брат начал выпивать, связался с такими же отбросами и весело проводил время. 

Мы жили в одном районе, поэтому я частенько видела ту пьяную компанию, которая весело гоготала около гаражей. Брат периодически подходил стрельнуть у меня денег. Я чаще всего отказывала. 

Отказала я и в тот раз. А брат с компанией жуть, как хотел выпить, поэтому они пошли грабить магазин. Пьяные, тупые, не видящие никаких берегов. 

Я не знаю, как там конкретно отличился брат, но их компания вынесла кассу, набрала продуктов и выпивки, побила продавщицу, ладно, что не убили. 

Повязали их в тот же день, они и не скрывались. Всю компанию и загребли, у некоторых это была уже не первая ходка. Брату грозила статья. 

Мама подняла на уши всех, кого смогла. Пыталась отмазать сыночка, который размазывал сопли по щекам, рыдал и твердил, что не виноват. Он и про меня упомянул, мол, я денег не дала. 

Со мной мама чуть ли не в драку полезла, когда узнала, что это "из-за меня" брат сидит под следствием, а потом будет просто сидеть в местах не столь отдаленных. 

Суд прошел, брат получил пять лет лишения свободы, хотя адвокат и просил дать ему исправительные работы, рисуя из брата в суде чуть ли не ангела небесного. Суд не поверил. 

Брат уехал в тюрьму, где через год заболел и умер. Когда маме об этом сообщили, она напилась до такого состояния, что еле могла ноги переставлять. 

Но до меня она дошла, чтобы высказать свое мнение. Наверное, и рожу набить хотела, но состояние было не то. 

- Если бы ты дала ему денег, он был бы жив! - заявила она мне тогда. 

Было бы лето, я бы ее на порог не пустила, но за окном был февраль, поэтому пришлось укладывать маму у себя: до ее дома я бы ее не дотащила. 

Я думала, что ее слова сказаны в пьяном угаре, но нет. Я слышу их уже девять лет. Все девять лет, что я старалась помогать этой женщине, давала деньги, привозила лекарства, продукты. Она всё это брала, не отказывалась, но продолжала меня ненавидеть и винить в смерти брата. 

Свой долг перед этой женщиной я считаю погашенным. Хватит с меня всей этой истории. Продам квартиру, уеду в другой город и буду жить нормальной жизнью, считая, что я сирота.