- И папы нет, и я без квартиры осталась. Стоило столько денег в бесполезное лечение вкладывать, - злится дочь

К своему стыду и ужасу, но должна признать - мы с мужем вырастили эгоистичное чудовище. Дочь заявила, что мы напрасно потратили деньги на лечение отца, ведь он все равно умер, а два года, что выиграли лечением, явно не та цена, ради которой стоило пожертвовать квартирой. А теперь у нее, дочери, нет ни отца, ни квартиры. 

Леночку я родила через десять лет после свадьбы, когда мы с мужем уже смирились с тем, что детей нам Бог не дает. Мы обегали за это время кучу больниц, кучу храмов, и все было бесполезно. Я бы и по всяким бабкам-ведуньям побежала, но моя мама меня тогда остановила. Она была очень набожной женщиной. 

- Если вам деток не дано, значит так надо. Бог никогда ничего просто так не делает, - строго поучала она меня. 

Ради того, чтобы у дочери было все, что только можно, мы с мужем крутились белками в колесе, но дочь никогда ни в чем не нуждалась. Муж вообще готов был ее в зубах таскать, и Лена всегда была больше папиной дочкой, у них были какие-то свои секретики от меня, муж всегда стоял за нее горой, даже когда у меня уже терпение кончалось. 

Хоть для ребенка мы делали все, что было в наших силах, и даже чуть-чуть больше, мы старались не скатиться во вседозволенность. Объясняли, что хорошо, что плохо, когда она вела себя неправильно, то наказывали. Мы никогда не поднимали на дочь руку, физические наказания казались нам садизмом. 

Все началось три года назад, когда мужу поставили неутешительный диагноз. Для меня это было громом среди ясного неба. Муж никогда ничем серьезнее бронхита не болел, а тут такое. Конечно, сразу было принято решение начать лечение, постараться спасти, выйти в ремиссию. 

Лене на тот момент было двадцать лет. Человек уже достаточно взрослый, чтобы понимать всю серьезность ситуации. Мы ей рассказали правду, потому что она имела право знать, что происходит. Но не стали посвящать в подробности лечения, сложно это все, а дочь училась в другом городе, не хотелось лишний раз ее нервировать. 

Мужу стало гораздо лучше, мы уже обрадовались, что отделались малой кровью, что удалось победить болезнь, но врачи были осторожны и не торопились говорить о ремиссии. Но муж смог еще какое-то время пожить нормальной жизнью, без трубок, больниц и ограничений. 

Но потом болезнь все-таки его догнала и он сгорел буквально за пару месяцев. Это было ужасно видеть, осознавая свою беспомощность, кто такое пережил, тот поймет меня. После похорон мужа я была просто морально уничтожена. Столько надежд было, а теперь жизнь перемололась.

Я хотела найти утешение в общении с дочерью, понимая, что ей тоже нужна поддержка, все-таки она всегда больше папиной дочкой была. Но оказалось, что самой дочери моя поддержка не нужна, ее сжигали совершенно другие чувства. А именно раздражение. 

- И папы нет, и квартиры у меня теперь тоже нет. Круто! Столько денег на ветер просто так выкинули! И что выиграли? Два года? Оно того стоило? - Злилась она на девятый день после похорон. 

Я своего ребенка знаю прекрасно. Это была именно злость и раздражение, а не защитная реакция, не шок от потрясения, не замещающие эмоции, призванные скрыть боль. Она на самом деле считает, что те два года, что отец провел с нами благодаря лечению, не стоили того, чтобы она осталась без квартиры. 

Тогда я впервые ее ударила. Влепила ей пощечину и совершенно об этом не жалею. Моя дочь, моя Леночка никогда бы так не сказала, а та девушка, что мне это сказала, она мне не дочь.