Ключ, который отец отдал брату перед смертью, открыл нам главную семейную тайну

У меня есть брат, мы с ним погодки. И пусть Антон старше меня всего на год, для меня он всегда был надежной опорой и защитой. С самого детства мы были не разлей вода.

Когда мы были совсем маленькими детьми, родители относились к нам одинаково, но со временем, когда детские запросы и нужды становились больше, всё изменилось.

Мне мама ни в чём не отказывала, а на брата тратилась так, будто бы это были последние деньги в семье, нужные на что-то более стоящее. Поэтому многие вещи покупались ему на вырост.

И если мама делала всё это молчаливо, то отец частенько ворчал, что содержание двух оболтусов обходится ему непомерно дорого. Может быть, так и было, ведь семейный бизнес в те времена ещё не был столь прибыльным.

Отец поддерживал решение мамы одевать Антона на вырост. Смотрелось это ужасно. Его внешний вид не раз становился причиной насмешек над ним. Это сейчас оверсайз популярен, а в наши детские и подростковые года даже не было такого понятия. Можете себе представить, как над ним глумились его одноклассники.

Я был примерно такой же комплекции, как он, потому пытался заступаться за Антона, когда насмешки переходили все грани дозволенного. Он не позволял. Просто уводил меня, говоря, что они того не стоят.

- Тем более, если придешь с синяками, мать нас обоих прибьёт. Ты полез туда, куда не следовало бы лезть, а я не уследил за тобой.

Удивительный он был. Чистый и искренний. Он не был озлоблен из-за родителей или одноклассников и искренне обо мне заботился.

Через некоторое время в семье стало больше денег, но мать, словно по привычке, покупала Антону всё на пару размеров больше. 

Я иногда осаживал её, говоря, что она должна покупать ему нормальную одежду, а не откровенное тряпьё. В такие моменты, мне хотелось верить в это, ей становилось стыдно, и она покупала ему что-то стоящее.

Однажды, после такой покупки, я случайно подслушал разговор родителей и был неприятно удивлён. Мать оправдывалась перед злющим отцом, а он в свою очередь сказал такие слова:

- Ты же знаешь, нам больше нужно вкладывать в младшего. Ничего бы этого не было, если бы не твоя сердобольность.

Тогда я так и не понял, к чему были его слова о маминой сердобольности. И, если честно, задумываться было как-то боязно. Уже тогда я чувствовал, что что-то не чисто и лучше не лезть.

А время шло. Близился мой выпускной, и родители с радостью объявили, что оплатят мне учёбу за границей. Антон радовался так, будто бы это его отправляли учиться подальше.

И будто бы стремясь погасить улыбку на его лице, отец сухо уведомил его, что после техникума, куда его отправили учиться, потому что не нужно было платить за учёбу, он отправится «работать на благо семьи». Под этим подразумевалось пахать на отца, разумеется.

Удивлён, как Антон не взбунтовался тогда или ещё раньше. Он ведь мог, правда. Если бы он тогда твёрдо сказал, что его это не устраивает, и ушёл, думаю, родители бы не были особенно против. У них бы просто стало одной проблемой меньше.

Но он не делал этого. Он будто бы смирился со своей судьбой. Видимо, это не устраивало только меня.

Мне не хотелось уезжать и оставлять Антона одного с родителями, но он убедил меня в необходимости этого шага.

- Может быть, я смогу устроиться там и заберу тебя с собой, - размечтался я, а брат только посмеялся.

С того дня я будто бы был одержим этой идеей. Я учился до посинения, а потом ещё немного. Втайне от родителей и брата устроился на подработку. Хотел накопить на квартиру и забрать Антона к себе.

Только вот что-то пошло не так. Антон позвонил мне и дрожащим голосом сказал, что родители попали в аварию. Отец не справился с управлением, и теперь он в реанимации, а мама умерла в машине скорой помощи.

Я был как в тумане. Мне нужно было срочно лететь домой. Прямиком из аэропорта я рванул в больницу. Вещи оставил в камере хранения, чтобы не мешались.

Первым делом я обнял Антона, который дежурил у палаты отца. На нём не было лица, но его глаза блеснули радостью, когда он увидел меня. Брат договорился, чтобы меня ненадолго пустили к отцу.

- Следуй завещанию чётко. Пожалуйста, ты всё поймёшь, - голос его был слабым, но, как всегда, решительным. Он вцепился в мою руку, будто бы от этого зависела его жизнь.

Я поспешил его заверить, что так и сделаю. Лишь тогда он отпустил меня и закрыл глаза. К сожалению, навечно.

Я не буду описывать вам похороны и всё с ними связанное. Перейду к самому интересному. Ко дню, когда нам огласили завещание.

С ужасом я слушал, как всё имущество отходит мне. Об Антоне я прочитал лишь в записке, прилагающейся к завещанию:

«Не вздумай жалеть Антона. Он своё получил»

В растерянности я посмотрел на него, а он показал мне ключ, который обычно висел на шее у отца. Мы знали, что он от сейфа, где родители хранили всё самое важное.

Брат ещё не заглядывал туда. Мы оба замотались, не до того было.

Сейф мы открыли первым делом, когда вернулись от нотариуса. Я надеялся, что в сейфе деньги. Много, чтобы брат смог себя обеспечить хотя бы на первое время.

Вместо этого мы нашли там бумаги об усыновлении Антона. В тот миг всё стало ясно. Вот почему на Антоне так экономили, вот почему отец говорил о сердобольности мамы!

Видимо, они не могли никак завести ребёнка и решили усыновить. А через год появился я. Я могу лишь предположить, что именно мать настояла на том, чтобы оставить Антона в семье.

Да простит меня отец, но я не стал следовать завещанию. Не справедливо, что мне досталось всё, а Антону - лишь внезапная правда.

Я разделил всё имущество пополам, хотя брат пытался меня убедить, что ему ничего не нужно.

В момент, когда мы подписывали бумаги, мне стало так легко. Я знал, знаю и буду всегда знать, что поступил правильно.