— Кредит на тебя оформлен, вот ты и плати его, — невозмутимо сказала мать

Сколько себя помню, мама всегда была авантюристкой. В какие только истории она не влипала из-за своей тяги к приключениям.

Работать и спокойно жить, как все, ей казалось смертельно скучным. Мама, как героиня фильма «Москва слезам не верит», верила, что можно поставить всё на карту и в один миг попасть в дамки. 

Все ее авантюры заканчивались в лучшем случае ничем. В худшем - нам, мне и бабушке, приходилось разбираться с последствиями.

Отец ушел из семьи, когда мне было два года. Ему повезло вовремя понять, что мама не совсем обычный человек и ждать его зимними вечерами с вязанием и пирожками никогда не будет.

Там ее уговорили вложить всё в акции какой-то мутной фирмы. Контора исчезла, как только облапошила десяток таких наивных, как мама.  

Потом она вложила все наши скудные накопления в производство новогодних игрушек. Кривые уродцы, выходившие из-под рук мастериц-надомниц, никто не хотел покупать. Нам снова пришлось перебираться к бабушке.

Свою квартиру мы сдавали, чтобы расплатиться с долгами. Бабушка плакала, ругала маму. Та виновата кивала и клялась, что найдет работу и больше не впишется ни в одну левую схему. 

Мама действительно пошла работать кассиром в супермаркет около дома. Вечерами она с тоской говорила, что не хочет окончить свою жизнь вот так, в нелепой красной форме и со словами «Вам пакет пробивать?».

Были даже те, кто гадал на картах и зарабатывал на этом нормальные деньги. Когда мама всё это рассказала, у меня просто волосы встали дыбом. Взрослые люди, а продолжают верить в чудеса и надеются разбогатеть, занимаясь откровенной ерундой.

К тому времени я успела получить паспорт, окончила школу, отметила свое совершеннолетие. А еще училась и подрабатывала по вечерам в кафешке у дома.

Мама смотрела на меня со смехом. Мол, откуда у меня такая дочь-разумница? Работает, как самый скучный на свете человек. Да, мамуля так и не рассталась со своей мечтой вытащить счастливый билет.

— Дочь, я решила, что пойду учиться на нумеролога, регрессолога и астропсихолога, — огорошила меня мать однажды вечером.

— И не торчат при этом на работе с утра до ночи. А спокойно принимают клиентов несколько часов в день.

Я хотела было напомнить маме, что ни одно из ее начинаний так и не принесло нам богатства, но потом плюнула. Если ей так хочется играть в бирюльки, пускай. 

Но мама этой новостью не ограничилась:

— Обучение платное, около ста тысяч за четыре месяца. У меня сейчас таких денег нет, — спокойно сказала она, а я подумала, что «сейчас» это «вообще никогда не было». 

— Я решила, что надо взять кредит, ― объявила родительница. 

Я оказалась права. Мать предложила, чтобы я оформила кредит на себя. 

— Тебе точно дадут, ты и учишься, и работаешь официально. И сумма, в принципе, небольшая.

Мама клятвенно заверила меня, что начнет отдавать долг уже сразу, в начале своего обучения. Там, мол, будут ученики, на которых эти самые регрессологи, что бы это ни значило, тренируются за небольшую плату. 

Еще добавила, что в школе, где она собирается учиться, процесс налажен до такой степени, что выпускники уже на выходе получают свою базу клиентов и моментально начинают грести деньги лопатой.

Когда же через месяц пришло время первого взноса, и я пришла к матери за деньгами, та сделала огромные глаза.

— В смысле надо платить по кредиту? Так и плати, я не возражаю. Только никак не пойму, при чем тут я? — прикинулась дурочкой родительница.

Как же так, сказала я, ведь ты брала кредит для себя и обещала, что будешь его выплачивать. Мама помотала головой. Мол, ничего не знаю, ты мне деньги сама дала.

— Кредит на тебя оформлен? На тебя. Вот ты и плати, — сказала мама и уткнулась в ноутбук.

В тот же вечер я собрала вещи, купила новую сим-карту и съехала к своему парню. Кредит матери я выплачиваю, а вот общаться с ней не имею никакого желания.

Пусть живет, как хочет, но на меня больше не рассчитывает.