Мама помогала всем, кроме собственной семьи, а сейчас возмущается, как из нас выросли такие злые и неотзывчивые люди

Наша с братом мама всегда была больше озадачена чьими-то чужими проблемами и судьбами, на собственную семью у нее не хватало сил, времени и желания. Нам приходилось учиться обходиться собственными силами, и мы этому научились. А теперь мама недоумевает и возмущается, как это ее дети, которые росли с таким чудесным примером перед глазами, оказались такими злыми и неотзывчивыми. 

Папа ушел из жизни еще до рождения брата. Мама тогда была на седьмом месяце беременности, а мне было три года. Я отца тоже не помню. Да я и маму-то толком не помню, потому что она всегда была занята какими-то глобальными проблемами. Внимания на собственных детей и родителей у нее просто не хватало. 

Вот бабушку и дедушку я помню хорошо. Они нас, можно сказать, с братом и вырастили. Пока мама бегала помогать в детские дома, приюты, интернаты и совершать другие добрые и значимые поступки, бабушка водила нас в садик, дедушка мастерил игрушки, они даже пару раз возили нас на море. 

Я до сих пор помню, как она собирала очередной раз вещи для каких-то погорельцев, и положила туда мое нарядное платье, которое я носила всего два раза. Мне его бабушка подарила. Я разревелась, а мама шлепнула меня по попе и заявила, что стыдно быть такой жадиной - у людей сгорел дом, а я из-за какого-то платья сопли распустила. 

Наши игрушки, одежда, книги, даже велосипед брата - все расходилось бедным людям, которым это было гораздо нужнее, чем нам. Потом мы привыкли самые важные вещи хранить не дома, а у бабушки. Она маму на порог не пускала, да та и сама не рвалась. Отношений между ними, можно сказать, не было никогда. 

После его похорон бабушка сильно сдала в плане здоровья. Я тогда была в десятом классе, а брат в седьмом, но именно мы ходили ухаживать за бабушкой, готовили ей еду, носили лекарства и вызывали скорую. Я просила маму прийти, поддержать ее, но она сделала вид, что это ее не касается. 

Когда стало плохо с деньгами, помогали соседи бабули. Приносили еду, давали деньги, не в долг, а просто так. Мы с того момента фактически переселились к бабушке. Дома делать было нечего. Мама не протестовала. Мне кажется, даже обрадовалась, сразу же приютив какую-то бедную семейку, дом которых то ли затопило, то ли сгорел. 

Бабушка оправилась после потери мужа, думаю, взяла себя в руки только ради нас, понимая, что если уйдет она, то мы с братом останемся одни. Она прожила до моих двадцати трех лет. На ее похороны мама тоже не пришла, хотя мы сообщили, что бабушки не стало. 

К тому моменту мы с братом уже уяснили для себя, что мамы у нас нет. Есть женщина, родившая нас, но мамы нет. Дальше мы жили, исходя из этой установки. 

Мы сами отучились, устроились работать, поделили квартиру, которую нам оставила бабушка, взяли ипотеку, обзавелись семьями. Мне сейчас тридцать девять лет, моим детям пять и восемь лет. У брата тоже двое детей, чуть младше моих. Никто из них ни разу не видел бабушку, нашу маму. 

Я отказалась помогать, брат с ней даже разговаривать не стал. Я же не выдержала, высказала все, что много лет кипело в душе. Такой огромный камень с плеч свалился, не передать. Я даже не представляла, что меня это так сильно давило все эти годы. 

А мама теперь жалуется всем на наше с братом равнодушие. И люди недоумевают, как у такой чудесной женщины могли вырасти такие злые и неблагодарные дети. Но люди-то ладно. Мама сама задается этим же вопросом. Она считает, что своим примером она вдохновляла нас на добрые поступки. Но своим примером она показала нам с братом одно - как не надо относиться к своей семье.