Мать нянчилась с нашим приемным ребенком, а когда узнала, что будут родные внуки, прекратила всякое общение

Все мозги проела и мне, и жене Оксанке, но не получается у нас завести ребенка, хоть ты тресни. Ситуацию подогревает еще и то, что практически все материны подруги давно стали бабушками, а она среди них осталась чуть ли не единственной «безвнуковой». 

И вот как-то раз, посовещавшись с супругой, мы приняли волевое решение – раз бог детей не дает, то имеет смысл взять малыша из детского дома. Да, знаю, решение в каком-то смысле сомнительное, еще и при том, что нам по тридцать лет, теоретически в будущем еще и свой спиногрыз может на свет появиться, но, с другой стороны, почему бы и нет?

Сходили в детский дом, посмотрели на малышей, которые в силу жизненных обстоятельств остались без родителей, даже слезу скупую пустили. Что ни говори, а истории там встречаются душераздирающие. Например, у одной девочки мама с папой разом погибли в автокатастрофе, малышка в один день осиротела и попала в эти стены, слабо отличающиеся по атмосфере от настоящей тюрьмы.

Собственно, эту девочку, Полину, мы взять и решили. Начали готовить документы в отделе опеки и попечительства, с нашей будущей дочкой стали регулярно встречаться, не менее раза в неделю, при этом морально готовились к неприятному разговору с моей мамой. 

О том, что он будет крайне неприятным и эмоциональным, сомневаться не приходилось. Ибо старушка уже давно говорила, что, мол, «приемыша» на порог не пустит, потому что своих нет, а тут вдруг нарисовался дармоед. Но как ни оттягивай, а разговор начать пришлось.

- Мам, мы с Оксаной пришли сообщить одну новость. Только ты сильно не нервничай и сразу орать не начинай, как ты это делать любишь.

- Ну давай, излагай. Развестись что ли решили? – после короткой паузы проговорила маман, присев на край дивана в гостиной.

- Оптимистичнее ничего придумать не могла? Короче, - я чуть замешкался, пытаясь подобрать слова, - ты хотела внуков? Вот и получай – мы приняли решение взять девочку из детского дома.

Молчание. Выпученные глаза мамы. Казалось, она пыталась что-то выдавить из себя, но сил не хватало. Я смотрел на родительницу и понимал – сейчас будет буря. Не ошибся.

- Вы с ума посходили?! Я ради того тебя воспитывала, - маман кивнула в мою сторону, - чтобы ты в дом тащил приемышей непутевых?!

- Успокойся, мам…

- Молчать! А ты о чем думаешь?! – мать резко перевела «напряжение» на Оксану, тихо сидящую в кресле и наблюдающую за происходящим. – Сама родить что ли не в состоянии?!

В этот миг моя жена поднялась с кресла и молча вышла из комнаты. Иду за ней в прихожую, пытаясь отключиться от оскорблений матери, и вижу, как Оксана напяливает пальто. Пытаюсь остановить ее – нет, говорит, что видеть больше не хочет ни меня, ни мою непутевую маму.

Кое-как к утру помирились с женой, но мама не успокоилась. Позвонила на следующий день, начала рыдать в трубку, сыпать проклятиями, оскорблять и меня, и Оксанку. 

Потом принялась упрашивать, чтобы я подал на развод и нашел себе нормальную, как она выразилась, «детородную бабенку». Короче, полный мрак, я в какой-то момент на полном серьезе подумал о расставании с любимой, лишь бы только этот кошмар прекратился. Хорошо, что не решился – был на грани.

Спустя полгода нам дали официальное разрешение удочерить Полину. Девочка обрела новый дом и семью, лицо ее хоть по-прежнему и было несчастным, но на нем уже теплилась надежда на светлое будущее. Как ни крути, а ребенок в ее возрасте уже способен запомнить трагедию, унесшую жизнь ее родителей. 

Своей матери я об этом не сообщил – с момента нашей последней ссоры мы практически не общались. Оксана ее даже с днем рождения не поздравила, хоть и я просил ее засунуть куда подальше гордость и позвонить хотя бы на пару минут.

А тут вдруг мать как подменили, сама набрала меня на следующий день после того, как мы привезли Полину, откуда только прознала.

- Покажете хоть приемыша своего? Если уж бог родных внучаток не дал, так хоть с фальшивым понянчусь, - в голосе ее сквозило презрение, но оно было каким-то смиренным, смешанным с любопытством.

- Приезжай, покажем. Нам не жалко, - я старался держать как можно более холодный тон.

Приехала. Через час после нашего разговора – все рекорды скорости побила. Мы с Оксаной хранили видимое безразличие к происходящему, но внутри напряглись. Понимали, что мама у меня не подарок и запросто может что-нибудь ляпнуть ребенку, у которого и без старушкиных закидонов психика сломана.

То, что произошло дальше, мы не ожидали даже в теории. Мама заплакала, заулыбалась, кинулась обнимать Полину и целовать ее в макушку. Даже «внученькой» назвала, чем привела нас с женой в полный шок. И, казалось, все должно было бы после этого пойти на новый лад, нормализоваться. 

Но неделю назад Оксана сказала, что ждет ребенка. Нашего, родного. Я по дурости сказал об этом маме, и та перестала общаться с Полиной, в принципе, несмотря на то, что наша приемная дочка к ней привязалась всем сердцем. Девочка плачет, зовет бабушку. Бабушке наплевать, сложилось впечатление, что мама моя специально все это устроила, чтобы Полинке причинить боль. Что делать – ума не приложу.