Мой отец всю жизнь не признавал меня своей дочерью

истории читателей

Я выросла в полноценной семье, с родителями, тремя сёстрами и братом. Но я никогда не знала отцовского тепла. Нет, мой папа не погиб и не ушёл из семьи. Он любил и заботился обо всех своих детях, кроме меня. Мне уже за 50, мой отец – дряхлый старик, а я до сих пор не могу его простить за тот холод и равнодушие, что он мне дал.

Мои родители поженились довольно рано. Маме было всего 18, а отцу – 19 лет. Через год после свадьбы папу призвали в армию, причём  в военно-морской флот. Это сейчас служба в армии длится всего год, максимум – полтора. При этом у солдатиков есть возможность позвонить или увидеться с родными, получить передачки и даже приехать на побывку. А в то далёкое время, когда существовал Советский Союз и призвали моего отца, связи не было никакой. Он служил целых 4 года, при этом не мог ни написать, ни позвонить моей матери. Они оба жили в полном неведении.

Накануне папиного отъезда мама почувствовала себя плохо. По молодости, она не сразу поняла, что забеременела. Осознание пришло тогда, когда папа был уже далеко.

Представьте удивление отца, когда он вернулся домой, а к нему выбежала уже трёхлетняя девочка. Я на всю жизнь запомнила тот день, когда впервые его увидела: широкоплечий, загорелый, в тёмно-синей форме… Мы жили в селе, и я даже на картинках таких мужчин не видела. Сначала я очень испугалась. Потом на порог вышла мама. Она что-то пекла и была в платочке и фартуке, присыпанном мукой. Мать подбежала к отцу, кинулась его обнимать, а он приостановил её и спросил, показывая на меня:

- Твоя?

- Наша, Феденька, наша!

- Понятно.

После этого он закурил и, не сказав больше ни слова, пошёл в сторону дома.

После возвращения папы домой он устроился на работу в колхоз инженером-механиком, а мама первое время не выходила из декретного отпуска. Сначала родились две сестрички-погодки, потом – братик, потом – ещё одна сестричка. Отец всех с рождения носил на руках, баюкал, читал детям сказки. Меня же он как будто сторонился. Он даже улыбаться прекращал, когда я входила в комнату или пыталась с ним заговорить.

Когда я училась в школе, то несколько раз слышала, как мама, плача, пыталась объяснить папе, что и я, Аня, - его дочь, как и все остальные. Она призывала в свидетели всех соседей и святых. Но отец лишь отвечал что-то вроде:

- Тебя я простил, но девочку принять не могу. И не проси.

- Но, Федя…

- Я всё сказал!

Слово отца всегда было твёрдым. Сколько себя помню, если он обещал кому-то, что отремонтирует что-то или вернётся домой засветло, то всегда выполнял. Если же он принимал для себя какое-то решение, то редко его отменял. К сожалению, это положительное качество было против меня.

В младших классах папа всех детей по очереди отводил до школы. Сегодня была Лера, завтра – Саша и так далее. До меня, как вы понимаете, очередь не доходила никогда. То же самое было и на выпускном в школе, и на поступлении в университет. Папа переживал, ездил, узнавал всё и со всеми. 

Я же оставалась живой тенью, как будто меня видела только мать. Мама, как могла, компенсировала недостаток отцовского внимания. Мне даже казалось, что она любит и жалеет меня чуточку больше, чем остальных. Мама понимала, что я ни в чём не виновата, но мои боль и обида от этого не становились меньше.  Поэтому я чаще, чем другие, старалась помочь матери: вымыть посуду, приготовить ужин или постирать бельё.

На последнем курсе университета я вышла замуж. Не знаю, скольких уговоров это стоило матери, но на мою свадьбу отец всё-таки пришёл. Он выглядел подавленным и смущённым, но даже такого я была рада его видеть. Я очень боялась, что вовсе откажется приходить. Как выяснилось позже, мать надавила на его самолюбие и на то, как наши родственники и друзья посмотрят на то, что отец не пришёл на свадьбу к собственной дочери. Общественного осуждения он всё-таки побаивался.

Сейчас я уже бабушка. У меня муж, двое детей, внуки и свой маленький дом с садиком. Но внутренне я чувствую, что моя жизнь сложилась неправильно. Прошло уже несколько лет после смерти матери. Отец живёт один. И всё это время мы с ним не общаемся. Совсем.

А я очень хочу помириться, поговорить с ним, обнять. Мне хочется сбросить груз с себя и с родного мне человека. Мне не нужны его извинения, мне хочется лишь отцовского тепла. Я очень хочу, чтобы отец меня принял и признал своей кровинкой.

Я-то чувствую, что он – мой родной папа. В век современных технологий, как по мне, доказать это очень просто. Мы можем провести генетическую экспертизу. Но проблема в том, что отец наотрез отказывается делать ДНК-анализ.

И что же мне остаётся в таком случае? Взять у него волос с головы тайком, а потом предъявить ему результаты? Но ведь в таком он случае он вряд ли мне поверит. Или же мне ничего не остаётся, как смириться с тем, что я всю жизнь прожила с человеком, который меня так и не принял?

В рубрике "Мнение читателей" публикуются материалы от читателей.