- Мы же семья: а в семье всё общее, - наивно хлопала глазами дочь

Моя дочь нас обокрала. Да, можно как-то иначе сказать, сгладить углы, но я не вижу в этом особого смысла. Вещи надо называть своими именами. 

Вроде бы в рамках одной семьи как-то не принято говорить о кражах, но тут именно она - тайное присвоение чужого имущества. Хотя дочь и гнет другую линию. 

- Мы же семья: а в семье всё общее, - наивно хлопала она глазками, когда всё вскрылось. 

Было бы общее, если бы она хоть копейку туда положила. Хотя бы один раз. И так жила у нас на шее, так еще и руки запустила в закрома, чего ей никто не разрешал делать. 

Алиса выросла какой-то непутевой. Не понимаю, где мы ее упустили. Вроде всегда на глазах была, с ней занимались, воспитывали, любили, холили и лелеяли, а она росла, как будто чужая. 

Врать она научилась примерно в том же возрасте, что и говорить. Но когда маленький ребенок что-то придумывает, это можно списать на фантазии и неумение отличать эту фантазию от вранья. 

Дочь же врала напропалую. И непонятно было, зачем она это делает. Ей всегда говорено было: скажешь правду - никто тебя наказывать и ругать не будет. Мы с мужем всегда держали слово, но из Алиски правду приходилось клещами тянуть: она врала до последнего. 

Уроки прогуливала, хотя утром делала вид, что уходит в школу. А нам потом классная руководительница звонила и спрашивала, где наш ребенок пропадает. 

Полгода ее за руку в школу водили, несмотря на все ее истерики, что она уже взрослая, а мы ее позорим таким поведением. Отказывалась понимать, что это следствие ее постоянного вранья. 

Ее выгнали из университета, так она еще год врала, что учится. Мало того, что она год просто прогуляла, так мы же еще и давали ей денег, чтобы она оплатила учебу. 

И неизвестно, сколько бы это еще продлилось, если бы мне не понадобилась справка из ее вуза. А мне там методистка и сказала, что нет у них такой студентки. Дочь призналась только тогда, когда ее уже к стенке прижали. 

Про потраченные деньги и вспоминать глупо было. Она их просто прогуляла. Там джинсы купила, здесь на телефон закинула, пиццу поела, еще как-то себя порадовала.

Но на краже ее не ловили никогда. Я даже подумать не могла, что моя дочь способна на такое. У нас в семье вообще не принято что-то чужое брать без спроса. 

Алиса давно вышла из подросткового возраста. Ей сейчас тридцать два года. Около полугода назад она попросилась временно пожить у нас с мужем. 

Нам она говорила, что ее выжили с работы, поэтому пока нечем оплачивать съемное жилье. Тогда поверили ей, а теперь я даже и не знаю, может и тут соврала. 

Не оставлять же родную дочь на улице: приняли. Она клятвенно заверяла, что это на пару месяцев, но ее поиски работы затягивались. По крайней мере, она именно так говорила. 

А куда ей торопиться? Крыша над головой есть: ее кормят, не гонят. Чего себя утруждать работой? Можно же и дальше у мамы с папой на шее сидеть. 

Когда мы уже стали без намеков спрашивать, что там у дочери с работой, Алиса начала психовать. Начались ссоры, а потом она чуть ли не одним днем собралась и уехала. 

Нам наговорила, что нашла работу, ей пошли навстречу и выплатили аванс. Верилось с трудом, но правду из дочери вытащить было сложно и в детстве, а сейчас и подавно. 

Примерно через две недели после отъезда дочери, мы с мужем решили пополнить нашу с ним заначку. Мы копим на дачу, стараясь пополнять кубышку каждый месяц. В этот раз мы недосчитались двухсот тысяч рублей. 

Верить в то, что нас обворовала родная дочь не хотелось, но других вариантов не было. Если бы залезли какие-то чужие люди, то они выгребли бы всё. 

Я не брала, муж не брал, нам врать смысла нет. Пару раз нам уже приходилось залезать в эту заначку: мы просто ставили друг друга в известность и всё, никаких тайн друг от друга. 

Тут сошлось всё: и резкий отъезд дочери, и ее неправдоподобная история про аванс, и пропажа части денег, о которых она знала. И это было ужасно больно. 

Мы позвонили Алисе, попросили приехать. Она отговаривалась три дня, но всё-таки соблаговолила явиться. Разговор сразу пошел серьезный. 

После наших вопросов, она ли взяла деньги, Алиса делала круглые глаза, вскакивала, орала, что мы ее совсем за человека не считаем, но как только услышала, что мы собираемся писать заявление в полицию, резко сменила риторику. 

- Мы же семья: а в семье всё общее. Подумаешь, взяла деньги. Но я же собиралась отдать, - заявила дочь, хлопая глазками. 

Вот как теперь ее пускать в свой дом? Она раньше просто врала, а теперь еще и воровать начала. А дальше что будет? Подумать страшно.

Писать никуда мы, конечно, не стали, Алиса со слезами обещала всё вернуть, но веры ей нет. На душе так мерзко, а что делать дальше - непонятно. Как общаться с дочерью, да и стоит ли?