- Надеюсь, поймешь меня, когда вырастешь, - сказал как-то брат. Сейчас я его поняла

Когда-то давно я ненавидела брата лютой ненавистью, потому что никогда не видела, чтобы он защищал нашу маму от отца. А ведь брат был старшим: мне он казался очень взрослым и сильным. 

У нас с Володей разница в семь лет. В моих глазах брат всегда был очень взрослым, почти как мама или папа. Конечно, это была проблема моего восприятия, но я была ребенком. 

Нашу семью нельзя назвать благополучной. Хоть родители и не пили, но у отца всегда был очень дурной нрав и он запросто распускал руки. Нас с братом не бил, а вот маме сильно доставалось. 

Он не то, чтобы ее избивал, но мог закатить оплеуху, схватить за волосы, дать пощечину. Мама у меня хрупкая, ниже папы чуть ли не на две головы, а сам папа больше похож габаритами на медведя. 

Я все детство наблюдала, как мама ходит с синяками или опухшим лицом. Глаза часто заплаканные, она дергалась от любого резкого звука или взмаха папиной руки. 

И я временами ненавидела брата за то, что он не вступался за маму. Володя же такой хороший, так взрослый, такой высокий, он же без проблем мог меня поднять, а тогда это было для меня немыслимым подвигом. А маму брат ни разу не защитил. То есть я этого не видела. 

Когда брату было семнадцать лет, я почему-то вбила себе в голову, что мы с мамой и Володей уедем в другой город, где не будет папы, и заживем прекрасной жизнью. 

Я даже не вспомню, с чего у меня появились такие мысли. Наверное, услышала, что брат планирует уезжать, и почему-то решила, что без нас он никуда не поедет. 

Когда выяснилось, что мои измышления не имеют никакого отношения к реальности, со мной случилась истерика. Я колотила брата, визжала, каталась по полу и орала, как его ненавижу. Наверное, что-то еще говорила, но уже не помню. 

Потом я с братом не общалась до самого отъезда. Он сам ко мне подошел и, несмотря на то, что я старалась его игнорировать, тепло попрощался. 

- Надеюсь, поймешь меня, когда вырастешь, - сказал Володя на прощание и уехал. 

Я в свои десять лет была уверена, что брат плохой: брат нас с мамой предал, оставил с отцом-тираном, не защитил, не увез с собой. Почему-то на отца я так не злилась: принимала его, как неизбежное зло. 

А еще мне не приходила в голову мысль, что мама и сама могла бы собрать вещи и уйти. Но нет, я во всем винила брата, как будто он обязан был заботиться и защищать. 

Когда я стала постарше, то пыталась сама защитить маму. Ничего у меня не выходило: мама потом еще ругала, что влезла во взрослые дела и велела так больше не делать, но я ее не слушала. 

В десятом классе я очередной раз влезла в их разборки. Они пришли из гостей, отец был вод градусом, начался скандал. Я влезла и отец впервые меня ударил. 

Щека опухла, губа разбита, было больно, но это всё такие мелочи по сравнению с душевной болью, которую я получила, когда мама начала говорить. 

Отец ушел спать, а она стала приводить меня в порядок. Никакого сочувствия, она зло выговаривала, что я сама виновата: не надо было лезть, теперь могут быть проблемы. 

- Если в школе спросят, что случилось, то скажешь, что во дворе мячом в лицо ударили. Про отца ни слова. Ты поняла? А то у него из-за тебя могут быть проблемы на работе, - сквозь зубы инструктировала меня мама, довольно грубо прикладывая к лицу лед. 

Я тогда впервые сама позвонила брату с одной только фразой "я тебя поняла". Я поняла, что маме просто нравится ее жизнь, она боится, что у отца будут проблемы, а то, что дочь, защищая ее, получила по лицу - сама виновата. 

Мы тогда проговорили с братом часа два. Он рассказал, что тоже был на моем месте, только его отец в детстве бил, я просто этого не помню. Брат в восемь лет на него с ножом кинулся, ничего, конечно, не получилось, после этого получил ремня, но отец больше ни на брата, ни на меня руку не поднимал. 

Я перестала лезть со своей защитой к маме. Закончила школу и с легким сердцем уехала. А ведь до этого случая страдала, боялась маму один на один оставить с отцом. 

Брат помогал и до сих пор помогает. Домой мы с ним не ездим, да нас и не очень зовут. С мамой иногда дежурно созваниваемся, узнаем новости и всё. 

Я так понимаю, что отец продолжает ее лупить, а она терпеть. Всё всех устраивает, раз это длится почти тридцать лет. Окончательно я в этом убедилась, когда мама бабушкину квартиру продала, чтобы в их с отцом квартире сделать ремонт и машину купить. 

Хотела бы уйти - ушла. Дети взрослые, отдельная квартира была, работа есть, уж как-то прожила бы. Но она свой выбор сделала: не нам ее жизни учить. Мы просто перестали обращать на них с отцом внимание. Вроде как есть родители, но вроде как и нет.