Папаня опять вешает маме лапшу на уши, потому что больше он никому не нужен

Мой папаша бросил нас, когда я пошла в школу. Точнее, окончательно бросил, а то до этого у него случалось, что по месяцу просто где-то пропадал, а потом возвращался. 

Но в тот раз он официально развелся с мамой, наговорив ей напоследок кучу гадостей, после чего скрылся из нашей жизни, что меня очень радовало. 

Папаня у меня из той породы отцов, которые не занимаются своими детьми. А воспитание заключается в том, что периодически на них нападает педагогический порыв, и они решают поучить детишек уму-разуму. 

Меня учили ремнем, хотя я не делала ничего такого, чтобы это заслужить. Просто отцу надо было отработать обязательную родительскую программу, чтобы где-то в недрах его черепной коробки зажглась лампочка "родительский долг выполнен". 

Когда он уходил в свои загулы, мама места себе не находила. Бегала, искала его, обзванивала знакомых, много плакала и вообще забивала на всё окружающее. 

В садик меня первое время водила бабушка, питалась я по большей части тоже у нее. К себе она меня не забирала. Видимо, чтобы маму хоть что-то удерживало на месте. 

Потом папаша возвращался. Маминой радости не было предела. Она превращалась в самого счастливого человека, хотя ничего хорошего не происходило. 

Папаша возвращался, когда уже был поношен жизнью, без денег, часто с разбитой мордой. Видимо, просто везде получал от ворот поворот, вот и перся к моей маме, которая его точно не выгонит. 

Но и на моей улице перевернулся фургон с карамельками: к моему первому классу папаня сделал хороший подарок - развелся с мамой и ушел со всеми вещами. 

Мама лежала пластом, но я верила, что она очухается и всё будет хорошо. Полгода ей понадобилось, чтобы прийти в себя, но оно того стоило: мы начали нормально жить. 

Замуж мама больше не вышла, вообще сторонилась мужиков, но всё равно мы с мамой жили отлично, хотя я и не была бы против, если б мама завела себе мужчину. Главное, чтоб на моего папашу не был похож. 

Но мама крепко держалась. Я уже закончила школу, потом универ, стала жить отдельно, а мама всё так и была одна. На мои вопросы отмахивалась, что ей и одной хорошо. 

Только в последнее время она стала вести себя как-то странно. Я обычно к ней приезжала в гости пару раз на неделе, мы куда-нибудь ходили или просто дома болтали за чаем. 

А тут что-то она стала придумывать поводы, чтобы я не приезжала. Мама врать не умеет. Когда пытается, то начинает очень быстро говорить и повторяться. Вот и с этими поводами было также. 

Мы взрослые люди, обо всем раньше говорили открыто, а тут мама мне нагло врет и не хочет встречаться. Я подождала неделю, вторую, а потом просто приехала без звонка, застав маму врасплох. И не только маму. 

Вот уж кого меньше всего ожидала увидеть, так это своего папашу, который за эти годы полысел, потолстел, но самодовольство морды не утратил. 

На закономерный вопрос, а что этот хрен с горы тут потерял, мама начала что-то лепетать, а папаша раздулся и стал вещать, что негоже так разговаривать с родителями. 

Едришкин корень! Мне тридцать шесть лет, а меня тут повоспитывать решили, какая прелесть! И кто? Папаня, который ни разу меня с днем рождения не поздравил за тридцать-то лет. 

С мамой я тогда поговорить не смогла, папаша под ногами путался, но я подловила маму после работы, чтобы понять, как этот субъект опять оказался поблизости. 

Рассказ не поражал оригинальностью. У папаши всё плохо, вот он и приполз к "единственной женщине, которую он когда-либо любил по-настоящему". Наговорил бреда, что быстро пожалел  разводе, как хотел вернуться, но злой рок не позволял этого. 

В общем, папаше негде и не на что жить, вот он и приперся к маме, которая развесила уши и пустила бывшего мужа в дом. Кино и немцы, блин. 

Мои аргументы, что папаша просто удачно упал ей на шею, на маму не действуют. Она верит в их великую любовь. И в кого она такая доверчивая? 

Ведь папаша потом опять свалит, как только мелькнет вариант поинтереснее, а мама будет страдать, чего в ее возрасте делать уже не стоит. Но кто бы стал меня слушать. 

Мама просила меня не лезть в ее жизнь, я и не лезу. А что еще остается?