Свекровь достала со своей дачей, обещала отдых и шашлыки, а сама по-тихому продала ее и уехала на море

Для нас дача свекрови всегда была каторгой. Мы с мужем занятые люди, у нас работа, двое детей, которые учатся в начальной школе, куча обязанностей и свои интересы. Но все это летело в известном направлении, когда драгоценная свекровь набирала номер своего безотказного сыночка и просила помощи. 

Происходило это всегда примерно одинаково:

- Валерочка, я бы вас не просила, но сил у меня уже не осталось. Домик надо убрать, подкрасить, что-то подремонтировать. А то завалится, жалко будет. Вам же после меня все достанется. Аленушку возьми, пусть поможет мне цветы посадить, грядочки сделать. Деткам витаминчики будут. И летом всегда можно с друзьями собраться или семьей. Отдохнуть, шашлычки там всякие. Речка рядом. Мечта же!

Несколько раз мы ссорились с ним из-за этого, но не разводиться же нам в конце концов, и я уступала. А потом, мысленно чертыхаясь, пилила со своей семьей на пресловутую дачу, чтобы ублажать там маму Валеры.

И вот ведь странность: каждый раз, когда мы приезжали, оказывалось, что свекровь очень плохо себя чувствует. То у нее поднималось давление, то невыносимо болела голова, то “крутило” ноги.

Валера укладывал мать в постель или выносил кресло в сад и усаживал ее под яблоней, заботливо укутывая мягким пледом. И оттуда она руководила нами слабым от недомогания голосом.

Вся эта история продолжалась не один год. И ладно, если бы мы вкладывали в дачу свекрови только собственные силы, но ведь и без серьезных финансовых затрат обойтись никак не удалось.

Тот, кто когда-нибудь пытался сделать из дачи что-то более менее современное, меня поймет. Разумеется, пенсия свекрови в этом ни разу не участвовала, она ничего не покупала туда, даже веник и совок приобретали мы с мужем.

- Все вам достанется, - продолжала свою песню Анна Васильевна. - Я-то с собой не заберу.

- Слушай, - предложил мне муж. - Давай твой день рождения отметим там? Ну а что? Соберем друзей, проведем на даче все выходные. Шашлычки, рыбалку организуем на речке. Я даже не помню, когда мы так отрывались.

- Я согласна, - обрадовалась я. - Все-таки это очень приятно, пожинать плоды собственного труда.

Весь вечер мы планировали предстоящий отдых, созвонились с друзьями, выслушали их восторги по поводу нашей идеи. А потом несколько дней готовились к празднику: закупали продукты, приобрели пару надувных кроватей (не на полу же гостям спать, нужно чтоб все разместились с комфортом) и даже палатку (все-таки домик не резиновый).

А потом, за пару дней до назначенной даты, поехали на дачу, чтобы заранее сориентироваться на месте. Вот только на калитке был огромный замок, причем, явно не наш.

Он набирал ее номер, но телефон был выключен. Я старалась успокоить мужа, говорила, что ничего плохого не произошло. И  в это время к нам вышел сосед:

- О, привет, молодежь. А что это вы тут?

- Тимур Эльдарович, - бросилась я к нему, - вы не знаете, что случилось с Анной Васильевной? И почему на нашей калитке чужой замок?

- Зачем?!

- Так это теперь дача моего зятя, Аслана. Я как узнал, что Аня продает ее, сразу ему позвонил. Он давно хотел купить такую, ему здесь у меня нравится. Да и живу я тут круглый год, присматривать смогу. А вы что, ничего не знали что ли?

- Покажите документы, - сказал Валера.

- Так они у Аслана и у вашей мамы. У меня ничего нет. Мне-то они зачем?

Сказать, что мы были в шоке, это ничего не сказать. В машине я не выдержала и разревелась. Валера, сжав губы, молчал.

Анна Васильевна перезвонила нам только к вечеру.

- Мама, как ты могла продать нашу дачу? - с трудом выговорил Валерий.

- Так, сынок. Во-первых, это не наша дача, а моя. А во-вторых, вы всегда были недовольны, когда я просила вас о помощи. Мне самой трудно ухаживать за всем.

- Мама, ты там не забила ни одного гвоздя, не прополола ни одну грядку, сидела на всем готовеньком…

Я слушала крики мужа и не верила своим ушам: неужели это мой Валера, всегда тихий и безобидный? Скандал закончился тем, что мы остались виноваты, а Валера пообещал матери, что ноги его у нее не будет. Но ей все равно, уж я-то это знаю.