- Ты мужчина, сам заработаешь на квартиру! - заявила мне сестра, когда бабушка переписала недвижимость на нее

Несколько лет назад мой дедушка заболел. Уже будучи прикованным к постели, он сказал: «Знаешь, Антох, когда меня не станет, я хочу, чтобы ты в этой квартире жил. Ты ведь постоянно у нас. Заботишься, переживаешь. От сестры твоей, Катьки, помощи не дождешься!». 

Бабушка тоже присутствовала при этом разговоре и полностью одобрила решение деда.

Мне тогда было 28 лет, я только-только устроился на нормальную стабильную работу и съехал на съемную квартиру. Катя в то время тоже переехала к молодому человеку, так что бабуля с дедом остались одни. 

Но я почти каждый день навещал их, старался чем-то помочь и отблагодарить стариков за доброту. Ведь когда родителей не стало, бабушка с дедом забрали нас с сестрой к себе, вырастили и воспитали. 

Когда дед сказал про квартиру, я, конечно, очень обрадовался, в голове уже представлял, как буду тут обживаться. Но тогда всё это казалось чем-то далеким и, если честно, совсем не реальным. 

Через три года дедушки не стало. Бабушка, как и ожидалось, загрустила, а мы с сестрой стали к ней чаще наведываться. Казалось, всё идёт своим чередом.

Через какое-то время бабуля отошла от смерти деда и однажды сообщила мне, что оставит квартиру Кате.

Я знал, что Катька всегда была бабушкиной любимицей. Сестра похожа на нее как две капли воды. Даже в учителя подалась, как бабуля. Помню, как-то сестрица смущённо сказала мне, мол, старики ей прямым текстом говорили, что рады, что она "в бабку". 

- Баб, ты серьёзно? Эту квартиру дед хотел отдать мне. Помнишь, ты сама это одобрила? - от удивления мои глаза округлились.

Бабушка только рукой махнула.

- Антон, ну не сердись. Кате жилье нужнее. Ты же знаешь, что учителя получают мало. 

- То есть это просто потому, что она в учителя подалась? А ничего, что я тоже здесь вырос? - не удержался я.

Катя в это время стояла рядом и скромно молчала. Но я увидел, как уголки её губ приподнялись. Я тогда ещё подумал: «Что за лицемерие?». Сказала бы хоть что-то, поддержала бы меня, ведь знала, что дед хотел, чтобы я тут жил. Но нет, сестра только взгляд в сторону отвела.

После того разговора всё и началось. Теперь любой наш разговор с Катей заканчивается язвительными подколками и упреками.

- Ну что, как у тебя дела в съемной квартире? Хозяйка плату не повышает? - спросила она невзначай, будто бы невинно интересуясь. 

К слову, Катя сама живет на съемной со своим молодым человеком. Только вот она уже возомнила себя владелицей бабушкиной квартиры, которую ещё не успели на неё переписать. Ходит такая гордая, хотя ничем этот подарок не заслужила.

- Всё хорошо, спасибо, - пробурчал я, зная, что ее «сочувствие» - чистая показуха.

- А, ну и славно, - с улыбкой продолжала она. - А я хочу кухню бабушке обставить и мелкий ремонт сделать. 

Вот такой у сестры ритуал: раз в неделю обмолвиться об уюте и комфорте, которые ей достались, и напомнить, что я лишён этого. Вроде бы мелочь, но ранит. Вот так, по капле, она словно выпивает моё терпение.

И это происходит постоянно. Иду к бабушке в гости, а Катя уже там. Во всю хозяйничает в апартаментах, которые считает своими. Однажды я не выдержал и выдал прямо за обедом:

- Ты вообще помнишь, что дед хотел, чтобы я в этой квартире жил?

Бабушка напряглась, ее лицо стало каменным. А Катя только усмехнулась.

- Антон, ну сколько можно? - пожала плечами она. - Бабушка приняла решение. Ты - мужчина, сам заработаешь на квартиру! 

Мне стало так обидно, что я ушел, хлопнув дверью. Недели две после этого не общались.

Конечно, можно подумать, что это просто зависть. Может и так. Но ведь смысл был не в квартире как таковой, а в памяти о дедушке, в его обещании. А Катя ведь практически не навещала больного деда, не помогала тогда по дому.

Теперь каждый раз, когда мы видимся, эти упрёки и напряжённость будто висят в воздухе. Иногда думаю, стоит ли вообще общаться с ними, но ведь это же бабушка всё-таки. Она меня вырастила. А сестра, кажется, наслаждается ситуацией. 

Иногда даже говорю себе: «Антон, ну что ты! Забей! Квартира, в конце концов, это кирпичи и штукатурка. Живи дальше!». 

Но на сердце от этого не легче.

Говорят, что со временем всё пройдёт. Я хотел бы, чтобы так и было, но пока это как шрам. Боюсь, пройдёт время, а я уже не буду помнить ни тепла этого дома, ни бабулиной любви. Останется только горечь.