- Ты не можешь так со мной поступить! Я твоя дочь: ты должна квартиру отдать мне! - визжит дочь

Не знаю, что пошло не так в нашем воспитании дочери. Вроде всё ей давали: и любовь, и заботу, и внимание, но выросла какая-то оторва, которой интересны только ее личные дела. На семью же ей плевать. 

Было бы проще признать, что просто Лена такой уродилась - бессердечной и зацикленной на себе, но это ничего не изменит. В глубине души меня всё равно будет преследовать мысль, что это наша с мужем вина. 

Ребенок у нас был желанный, мы готовились к его появлению на свет. Я полностью отсидела декрет, с удовольствием проводя время с малышкой. Она была обворожительным ребенком. 

Чрезмерно баловать дочку мы не хотели, но всё необходимое у нее было. В ежовых рукавицах ее тоже никто не держал. И сладости покупали, и игрушки, а когда стала постарше, то и телефоны, плееры, прочие вещи. 

Репетиторы были, в вуз хороший помогли поступить и содержали всё время учебы. Но отношения становились всё хуже. То, что начиналось, как детские капризы, а потом и подростковый бунт, переросло в какие-то нездоровые истерики. 

Лене слова нельзя было сказать: она тут же начинала орать, чтобы к ней не лезли, она сама разберется со своей жизнью и так далее. Сама она нам звонила только в те моменты, когда ей самой от нас что-то было нужно. 

На наши звонки могла не отвечать, а если и отвечала, то воплями, что мы достали ее тем, что названиваем: жить мешаем. И как мы ни старались успокаивать себя словами, что это всё временное, что это пройдет: такое поведение дочери обижало и раздражало. 

- Денег давать перестаньте - как шелковая прибежит. Она же привыкла жить у вас на всем готовеньком, - советовала золовка. 

Возможно и стоило так сделать, но мы с мужем подумали, что это Лену только ожесточит. А у нас и так отношения уже были хуже некуда. Дочери двадцать, а вела себя, как подросток. 

Когда отец заболел, дочь даже не приехала его навестить. Ей было некогда: она обмывала диплом. А когда отца не стало, Лена была на море. 

- Папе уже всё равно, а у меня путевка сгорит. Приеду и схожу на кладбище, хотя не вижу смысла. Всё, не порть мне настроение, - высказалась дочь. 

Этого я ей уже не смогла простить. Стало очевидно, что такое поведение Елены - это не наносное: это и есть ее суть. И плевать дочери на всех, кроме себя. 

Отец умер - плевать. Даже не потрудилась перестать фотографии в соцсети выкладывать. У нас похороны идут, а она выложила фото с улыбочкой и каким-то коктейлем. У нее всё было хорошо. 

Деньги на этот отпуск мы дочке и дали. Вроде как подарок на получение диплома. Я решила, что это будут последние деньги, которые я даю дочери. 

Мы ее вырастили, образование дали, а дальше она сама пусть разбирается. Ведь именно на этом она настаивала столько лет. Тем более, что у меня и денег-то не было: основную часть бюджета зарабатывал муж. 

Лена попробовала потребовать дальнейшей поддержки, но я сразу сказала, что лавочка закрыта. У меня денег нет. Всё, закончилась халява. 

- Ты об этом еще пожалеешь, - пообещала мне дочь. А я уже даже и не удивилась. 

Мы не общались пятнадцать лет. Я пробовала первое время ей звонить, но после отказа давать деньги Лена не желала со мной общаться, а потом вообще номер сменила. 

Но как-то она, видимо, держала руку на пульсе: вдруг я уже померла, а она еще наследство не захапала. Не знаю, кто ей чего рассказывал, но то, что кто-то такой имеется: это факт. 

Я последний год стала сильно сдавать. Возраст вроде и не критичный: семидесяти еще нет, но у меня с детства есть хронические заболевания, а к ним еще и новые присоседились. 

По дому уже сложно управляться, а если магнитная буря какая-то, то с кровати вообще не встать. Слава Богу, что хоть на пенсию вышла, а то уволили бы уже давно. 

Мне очень помогает девушка-соседка. Она на четыре года младше моей дочери, росла у меня на глазах. Тут у бабушки гостила когда-то, но теперь бабушки нет, так она там с ребенком живет. 

Вот мне эта девушка и помогает. Сама предложила, когда увидела, как я тяжело по лестнице поднимаюсь из магазина. Так и повелось. Хоть раз в день, но она заходит. 

Я ей по мере сил помогаю с ребенком. Своих-то внуков нет, да и увижу ли я их когда-нибудь - большой вопрос. Я дочь-то уже сколько лет не видела. 

Посидела я, подумала и решила заключить с соседкой договор ренты. Она и так мне помогает, хотя ни копейки с меня не берет, так надо как-то человека отблагодарить. 

Завещание писать я опасаюсь, кто-то мне говорил, что его оспорить могут. Вот юрист посоветовал договор ренты составить, чтобы моя квартира потом той девочке и отошла. 

Она долго брыкалась и не хотела в этом участвовать. Но я в конце концов настояла. Не хочу, чтобы дочери что-то досталось: она и так уже получила больше, чем заслужила. 

А дочь как-то о нашем договоре узнала. Не позвонила - приехала сразу: так ей не терпелось закатить мне истерику. Говорю же: кто-то ее информацией снабжает. 

- Ты не можешь так со мной поступить! Я твоя дочь, ты должна квартиру отдать мне! Слышишь? Мне! А не какой-то приблудной девке! - визжала Лена. 

- Ничего я тебе не должна. Свои долги перед тобой мы с отцом давно закрыли. Иди с Богом, - напутствовала я дочь, а в душе ничего даже не дрогнуло. 

Вроде бы вот дочь стоит, а словно на чужого человека смотрю. Странное ощущение, но на душе почему-то стало легче. Пусть у Лены всё будет в жизни хорошо, но я своего решения не изменю. И видеть ее больше не хочу.