- Юле надо помочь, - слышу я всю жизнь от мамы про свою “несчастную” сестру

Меня зовут Вера. У меня есть младшая сестра Юля. Мама родила Юлю от второго мужа, моего отчима. Иван Кузьмич вёл бизнес, связанный с лесом, деньги в семье были всегда. Плохо только, что у меня денег почти никогда не было. 

В старших классах донашивала мамины вещи. Мама однажды презентовала мне своё зимнее пальто, с натуральной лисой на воротнике. Богатая одёжка, сшитая на заказ в ателье. 

Вещь на века, как мне сказали. Носи и благодари! Я и благодарила, а как иначе! Моя бабушка меня всегда учила, что не надо мамочку волновать, ей и так непросто с новым мужем живётся. Я и не волновала.

Мои подруги все в модных облегчённых дублёнках бегали, а я — в лисе этой облезлой. Но вариантов не было, пока сама не смогу зарабатывать. Зато Юльке, сестре моей, покупали всё самое модное. Даже когда я уехала в аспирантуру, моя «лиса» поехала со мной.

— Школьница наша самая нарядная теперь, — рассказала с гордостью мама по телефону. — Мы с папой Юле импортную дублёнку достали.

Я послушала её взволнованный голос, порадовалась за Юлю, а когда трубку положила, расплакалась. Вспомнила, как недавно ждала в общаге обещанную посылку с тушёнкой, которую мама обещала мне прислать. Отчим принёс откуда-то два ящика тушёной свинины. Вот и решили они отправить в Москву несколько банок, чтобы студентка не тратила деньги на продукты. 

А я в то время мясо так редко ела, что ждала эту посылку, как манну небесную. Уже представила, как наготовлю картошки с тушёнкой и девочек приглашу в гости.

Ждала-ждала я посылку, а её всё не было. Наконец, заказала междугородний звонок, чтобы маму спросить, что так долго посылка идёт. А мама и забыла, что мне обещала. В трубке слышался её чуть смущённый голос: «Ой, дочка, мы тебе хотели прислать, да не очень вкусная оказалась тушёнка эта, представляешь?».

Шли годы, я уже замуж вышла и родила дочь. Мы дачу построили, машину приобрели и, да, мне дублёнку вожделенную тоже купили. Юля после школы кое-как вуз закончила, замуж выскочила, двух детей-погодков родила и развелась. 

Мама всё мне плакалась, как Юльке тяжело двух детей тянуть на зарплату младшего научного сотрудника. Сестра с детьми у родителей жила. Отчим уже тогда начал болеть, но ещё работал.

Деньги в Юлину семью текли рекой полноводной. То младшему фирменные кроссовки надо было, то старшей — плеер для изучения английского. Я тоже помогала родственнице деньгами и вещами, но втайне от Николая, мужа моего. Мне сестру жалко было и деток её, да и мама умела на жалость надавить. 

А мой муж был категорически против благотворительности. «Тебе ничего никогда не покупали, только Юле твоей», — часто напоминал мне Коля, когда я заводила разговор о помощи сестричке.

Мы и на дачу родителей ездили порознь, чтобы Коля с Юлей не встречались. Старая дача нам была очень дорога, Коля там всё своими руками перестроил. Когда отчим умер, мама часто стала повторять, что недвижимость мне достанется после её смерти. Мол, Юле большая квартира остаётся, машину мы ей подарили, деньгами помогаем, а тебе, дочка, домик в лесу будет на память о нас.

И Юля на загородный дом в средней полосе России не претендовала. Новый ухажёр возил мою сестру в Испанию и на Кипр, а её отпрысков пристраивал на лето в заграничный лагерь, чтобы язык подтянули.

А мы с Колей всегда отпуск на даче проводили. Муж не сидел без дела — то крышу чинит, то новый колодец копает. Мама тоже почти всегда с нами была, сидела в кресле-качалке на веранде, давала указания. Мы не обижались: человек старый, может и покомандовать.

Тем летом мы тоже жили на даче. После работы садились в машину и мчались к своим любимым грядкам. Мама в тот раз осталась в городе, у Юли начались какие-то проблемы с её «олигархом», и девочке понадобилось мамино плечо.

Вечером, когда мы с Колей пили чай и слушали птичью возню в кустах жасмина, приехала мама с Юлей.

Я поняла, что сейчас что-то будет. Коля не выносил Юлю, это знала и мама, и сама Юля. Поэтому сестра никогда не приезжала на дачу, когда мы там были. А тут нагрянула. «Как снег на голову», — подумала я мрачно.

— Вера, дачу продавать будем, Юле надо помочь, — безапелляционно сказала мама.

Коля изменился в лице.

— Мама, что случилось, — спросила я.

— Надо большой кредит выплачивать, а денег у Юли нет.

— А как же «олигарх»? Деньги закончились или что?

Это подал голос Коля, который до этого момента молчал и только курил в темноте веранды.

— Юра меня бросил, — всхлипнула Юля. Мама обняла её за плечи и погладила по голове.

Я беспомощно посмотрела на Колю. Мне было не привыкать уступать, но я знала, как важна для моего мужа эта дача. И сколько он вложил в неё души, сил и здоровья. Ещё недавно лечила ему сорванную спину разогревающей мазью, а он только посмеивался сквозь боль и планировал, как построит для будущих внуков домик на дереве.

— Представляешь, — мечтательно говорил он. —Там будет верёвочная лестница и потайной люк в полу.

Я же грезила о цветнике под окнами и тихих вечерах за самоваром. Самовар старинный от деда мне достался, стоял в углу, сияя боками, ждал своего часа. Вот уж что точно моё, так этот самовар, да скатёрка в маках, вышитая моей бабулей-мастерицей.

И тут оказалось, что придётся продать дачу! Ту, что уже считали своей!

— Мама, а нельзя как-то иначе решить эту проблему? Может быть, мы поможем в меру сил, а Юля может устроиться на работу.

Мы ещё вчера с Колей обсуждали, как моя сестра неплохо устроилась. Мама получает хорошую пенсию, и накопления отчим сделал солидные, до конца жизни хватит безбедно жить старушке. А Юля с детьми на шее своего «олигарха» беззаботно сидит и просидит там до старости. А тут всё в один момент рухнуло.

— Не буду я за копейки работать! – психанула Юля. — Это ты всю жизнь пашешь на своей кафедре, как дурочка.

Повисла тишина. Было слышно, как в кустах запел соловей. Пахло жасмином и близкой рекой.

— Дачу продаем, это не обсуждается», — твёрдо сказала мама.

На следующий день мы с мужем уехали в город. Пузатый самовар забрали с собой, бережно завернув в вышитую маками скатерть. О том, что было, не говорили. Будто и не было ничего.

Мама объявилась через месяц. Позвонила в воскресенье непривычно рано и сказала, что дачу продали, кредит закрыли.

— Вера, а ты не устроишь Юлю к себе на кафедру? Я хоть отдохну немного, когда она на работу выйдет. Уже сил нет её нытьё выносить!

Повисла тишина.

— Я подумаю, мама,  — сказала я, понижая голос и прикрывая трубку ладонью, чтобы не услышал Коля. 

Казалось, что это никогда не закончится. Мне жалко всех, а кто меня пожалеет? Юля всю жизнь живет припеваючи, никаких бед не знает, нигде не работает, а деньги рекой льются. 

Мы с мужем всю жизнь все сами, никаких подачек, никакой Испании. Нет, я не жалуюсь, так и должно быть. Родители нас вырастили, за это им спасибо. Но почему такая несправедливость? Наверное, это будет первый раз, когда я откажу и не помогу бедной сестренке, хоть мне это будет и тяжело.