Монстр под кроватью

Катя пришла забирать младшего сына от бабушки и не ожидала, что с этим возникнут какие-то сложности, а они, поди ж ты, возникли.

В коридоре Катю встречала хмурая Валентина Петровна. По внешнему виду своей мамы Катя сразу определила, что ее ожидает нелегкий разговор. 

- Разувайся да на кухню ступай, разговор есть, - непререкаемым тоном заявила Валентина Петровна и, грузно развернувшись, отправилась в указанном ей же самой направлении.  

Катя подавила тяжелый вздох и стянула кроссовки. Что там еще умудрился натворить этот мелкий проказник, раз уж у ее стрессоустойчивой мамы такой насупленный вид?

Пройдя на кухню, Катя с ходу начала заверять, что если Мишутка что-то сломал, то муж придет и все починит, а если починить не удастся, то они обязательно купят новое, и вообще...

- У вас дома все нормально? Ничего эдакого не случилось? - прервала Катин поток сознания Валентина Петровна. 

Катя осеклась на полуслове и недоуменно посмотрела на маму. Вид у Валентины Петровны был очень озабоченный и не менее загадочный. 

Чтобы не плодить сущности, Катя решила уточнить, что мама подразумевает под "эдаким". Скандал, драку, развод, поножовщину, в конце концов? В определение "эдакое" можно запихнуть очень много всего разного. 

- Ну, эдакого, - Валентина Петровна сделала неопределенный жест руками, изображая что-то кругло-квадратное. - Ну, такое, чего быть не должно!

И подмигнула Кате. Катя машинально подмигнула маме в ответ и только потом отрицательно помотала головой. Она на самом деле не понимала, что мама имела в виду, но ничего "эдакого" ей в голову не приходило. 

Валентина Петровна задумчиво посопела, не спуская с Кати пронзительно-изучающего взгляда. Под этим взглядом Кате было неуютно. Она словно вернулась во времена своего детства, когда мама задавала вопросы об оценках и точно так же изучающе разглядывала дочь после ее бравурных ответов, что все просто прекрасно, хотя дело обстояло не так уж и радужно. 

Ощущение Кате не понравилось, поэтому она передернула плечами, сгоняя остатки наваждения. Катя уже взрослая, она сама уже мама, поэтому ей бояться нечего. Наверное...

А Валентина Петровна продолжала буравить Катю взглядом. Затем до боли знакомым тоном спросила, не хочет ли Катя ей что-то рассказать. И даже бровь левую вопросительно так изогнула. 

- Да в чем, собственно, дело? Ты можешь по-нормальному сказать? - робко возмутилась Катя, решив, что лучшая защита - это нападение. 

Валентина Петровна то ли снисходительно, то ли одобрительно хмыкнула, но тут же вновь придала лицу сосредоточенно-озабоченное выражение. 

- Мне внук кое-что рассказал... - начала и сразу оборвала фразу Валентина Петровна, многозначительно поигрывая бровями. 

Катя лихорадочно перебирала в голове варианты того, что мог разболтать сын. Что она на ночь ест? Что полы моет только раз в неделю? Что муж вчера пиво пил? Или что она так с весны окна не помыла? Вот что мог рассказать сын, чтобы оно подпадало под мамино определение "эдакого"?

- Я тебе говорила, что дома надо держать полынь и календулу от всякой нечисти? Говорила! А ты меня послушала? Не послушала! - хлопнула ладонью по столу Валентина Петровна, чем заставила подпрыгнуть Катю и сахарницу. 

Из груди Кати сам собой вырвался горестный стон. На колу мочало, начинай сначала. Опять мама про свои колдунские штучки! Да сколько ж можно!

В Валентине Петровне удивительным образом уживались махровая суеверность и принятие прогресса. Она ходит на фотоомоложение, пользуется роботом-пылесосом, но при этом у нее стоит блюдечко для домового, а по комнатам торчат пучки сушеных трав, которые мало того, что очень своеобразно ароматизируют, так еще и сыпятся регулярно, создавая лишний бардак. 

Валентина Петровна регулярно старается впихнуть Кате какие-то обереги, какие-то талисманы, фигурки, пучки трав, букеты чертополоха и прочие народные средства от порчи, сглаза, призраков, мавок, кикимор и прочей нечисти, которая, несомненно, только и делает, что охотится за Катей. 

- Вот ты меня не слушаешься, а теперь внук жалуется, что у него под кроватью кто-то живет и мешает ребенку спать! - продолжала неистовствовать Валентина Петровна, одним жестом руки прерывая все попытки Кати вставить хоть слово.

А дальше шел двадцатиминутный монолог о том, что все умные стали, заветы предков и народную мудрость ни в грош не ценят, а потом страдают да мучаются. В конце со словами "о себе не думаешь, так хоть о детях подумай" Кате был вручен сухой веник каких-то активно пахнущих трав, который еще и жутко кололся.

От интенсивного запаха и пыли или пыльцы с этого сомнительного со всех точек зрения букета Катя расчихалась, поэтому в дальнейший диалог с мамой она не вступала, а растолкав спящего сына, кое-как его собрала и, вместе с букетом в одной руке и сыном в другой, выбежала на улицу. 

С букетом Катя распрощалась сразу же за углом дома, там как раз очень удачно попалась мусорка, во чье чрево эта недоделанная икебана и канула. Настало время поговорить с сыном. 

- Ты зачем бабушке про монстра под кроватью наплел? - продолжая отплевываться от остатков букета, спросила сына Катя. 

- Потому что он там действительно есть, - надулся семилетний Мишутка, старательно загребая ногами песок. 

- Это не монстр, это твой старший брат. Я помню, что ты не хотел двухъярусную кровать, но две большие кровати в вашей комнате не помещаются. Если ставить их, то некуда будет впихнуть письменные столы. И ты сам выбрал спать на верхней полке. Хочешь, Дима с тобой поменяется местами?

Мишутка пробурчал что-то возмущенно-отрицательное и заявил, что лучше уж монстр будет под его кроватью, чем над ней. Кате оставалось только закатывать глаза и абстрагироваться от происходящего. Ну, и надеяться, что мама не нагрянет проверять, донесла ли Катя врученный ей букет до дома.