Свекровь бесстыдно пользовалась нами как рабочей силой всё лето, а я решила преподать ей урок

Мой муж Миша был любящим сыном и всегда исполнял мамины желания. Когда Мария Фёдоровна — моя свекровь — ушла на пенсию, она попросила купить участок с небольшим домиком. 

Мол, хочет летом жить на даче и выращивать овощи на салат. Миша, как прилежный сын, исполнил просьбу матери.

Ради этой покупки Миша взял кредит. Не стоит, наверное, упоминать, как сильно я была против этого. Мы не богачи какие-то, чтобы не заметить пропажи 50-и тысяч в месяц. 

Я привыкла уступать в любых вопросах, касающихся свекрови, ведь делала это годами ради сохранения семьи. По этой же причине я скрывала своё истинное отношение к Марии Федоровне. 

Хотя в глубине души я чувствовала только отвращение: эта женщина годами диктовала мне, как себя вести, а я соглашалась, боясь вернуться туда, откуда я родом. 

В первое лето Мария Федоровна атаковала меня расспросами: как и что посадить. Я росла в деревне, поэтому свекровь решила консультироваться со мной. 

Я периодически приезжала на дачу, где рассказывала свекрови, как ухаживать за овощами. Помочь мне было не сложно, да и со свекровью мы показывали всем свои ложно-дружелюбные отношения. 

На следующий год история повторилась: Мария Федоровна опять попросила меня помочь с посадками. В этот раз мы высадили грядку клубники, засадили овощами всю теплицу и посадили грядку моркови. Свекровь опять всё лето надоедала мне вопросами о даче.

На третий год свекровь засадила все грядки, с которыми дача продавалась, а это теплица и шесть высоких грядок размером два метра на метр. Я Марию Фёдоровну отговаривала: у неё и возраст, да и давление иногда шалит, но она будто вошла во вкус.

Но «хорошо» не было. У Марии Федоровны в этот год то давление поднялось, то спину прихватило, то в ногу вступило. Мы с мужем раз в неделю приезжали и обрабатывали участок. Я начинала его ненавидеть.

Однажды Миша не смог поехать на дачу, а выполоть морковь было нужно, поэтому я поехала на электричке. Свекрови я звонить не стала: зайти на участок я могла и без неё.

Подойдя к даче, я услышала разговор:

— Твои молодые как? — спрашивала наша соседка. — Всё полют, бедолаги? Что у тебя на этой неделе: голова, спина, печень?

— Дак мои внуки по своему желанию мне помогают, я их не обманываю.

Меня как кипятком ошпарили. То есть свекровь нас с мужем обманывала, и мы все эти недели помогали ей просто так? Я развернулась и поехала домой. 

«Черта с два я ей ещё помогу», — думала я. Мужу сказала, что у меня заболела голова. На неё и ссылалась оставшийся месяц, отказываясь ездить на дачу. 

В конце августа свекровь на две недели уехала к сестре, наказав мужу и дальше следить за дачей. Пока Марии Фёдоровны не было, мы с моей подругой Лилей выкопали картошку, вытащили морковку и лук, срезали капусту и отвезли всё к ней в гараж. 

Первым забеспокоился Миша, когда приехав на дачу, не увидел овощей на прежнем месте. 

— Представляешь, у нас дачу обворовали, — объявил мне он.

Я только собиралась признаться мужу, что приложила руку к пропаже овощей, как его телефон зазвонил. Звонившего я узнала по голосу: свекровь. Она что-то долго говорила, пока лицо Миши менялось: возмущенное выражение лица сменилось удивлением.

— Соседка сказала, что это ты овощи вывезла, — сказал мне муж, после разговора.

И меня как прорвало, я высказала мужу всё, что у меня накопилось за двадцать лет: и про мои интересы, которые были всегда на последнем месте, и про все унижения от Марии Фёдоровны и про его полный игнор этих ситуаций. Он всё выслушал, но не похоже, что хоть немного задумался.

Ох, как Мария Федоровна орала на меня по телефону. Я трубку от лица сантиметров на 30 убирала, но всё равно слышала её ор. Я была и «неблагодарной» и «неотесанной деревенщиной» и многими другими задушевными эпитетами. 

— А нечего было нас обманывать. Кто растил, тот и ест зимой, — сказала я и бросила трубку.

Мужу я сказала: «Тронешь овощи — разведусь». Удивительно, но больше эту тему мы не поднимали. 

Я знаю, что он купил Марии Фёдоровне овощи у местного фермера, но главное, что мой урожай не тронул. Свекровь со мной не разговаривает, а я и рада, что избавилась от этого груза.