Тёща запрещает вырубать старый тёрн – пичкает нас ягодами и терновым вареньем

Вот любили же советские учёные-биологи всё скрещивать. Я понимаю, что тогда время было другое, и много экспериментов потом вообще были признаны антинаучными. Но имя дедушки Мичурина многие помнят до сих пор.

Не знаю, его ли это рук дело, или его коллег и последователей, но хотелось бы понимать, кому мне быть «благодарным» за терносливу? Или тёрн, как его вся моя семья коротко называет.

Вот уж бесполезная ягода! Кислющий, вечно с этим матовым налётом на ягодах, есть невозможно – зубы сводит! Косточку достать из тёрна тоже нереально, да ещё и раскусывать её нельзя – внутри содержится яд. Кому такие фрукты вообще нужны?

Я отвечу, кому – моей тёще, Анастасии Викторовне. У нас растёт на участке целых 4 тёрновых дерева. И каждый год, как только ягоды созревают, она всю нашу семью отправляет их собирать! 

Кто хоть раз собирал тёрн, поймёт мою боль – от одноимённого кустарника тернослива взяла плотные, колючие ветви. Все руки исцарапаешь, пока соберёшь!

- Вот зачем это всё? – каждый раз возмущаюсь я.

- Конечно, Юра, как собирать – так не нравится, а варенье потом есть большой ложкой будешь? – отвечает мать супруги.

- Да я варенье терновое вообще не ем – невозможно, одни косточки. Тесть хотя бы настойку делал из этой горе-ягоды, так вы запретили. Она, хоть и горчила, но ничего на вкус была! – припоминаю я ей прошлогодние разборки по поводу настойки.

- Ещё на алкоголь мы ягоду не переводили! Я вам тогда сказала – и сейчас повторю, никаких настоек! А не нравится варенье с косточками, так вынимай, сварим без них! – ругалась тёща.

В общем, спорить бессмысленно. У нас это терновое варенье только копится, жена стикеры уже стала наклеивать, чтобы понимать, от какого года банки. Даже трёхлетней давности запасы есть!

Зима в этом году выдалась очень холодная и почти без снега. Поэтому все мы, конечно, переживали за деревья на дачном участке. Но, к счастью, почти ничего не пострадало – наши яблони оказались стойкими, хотя деревьям уже больше 10 лет. 

Но вот одно ветвистое старое дерево всё же пострадало, и на почти половине ветвей даже не появились листочки. Это был старая тернослива, одна из четырёх!

Я чуть не заплясал от радости. Наконец-то, хотя бы от одного этого дерева-сорняка избавимся!

- Ну что, Анастасия Викторовна, спилим тёрн? Чего он стоит, высох ведь наполовину уже. Договорюсь с коллегой, Сашей, он может с пилой приехать. И хоть завтра всё спилим и отвезём отсюда! На его месте хоть что-то путное посадим, – предложил я тёще.

- Никакой пилы! Ты чего? Я Сергея Аркадьевича приведу, он тут всем ветки помогает обрезать в посёлке. И просто срежем погибшие ветви, а дерево-то живое ещё! – не соглашалась тёща.

Я для видимости согласился, но в душе был против затеи Анастасии Викторовны. Зачем сохранять это покалеченное дерево, ведь есть ещё три терносливы, которые активно плодоносят каждый год? Сколько этого тёрна нужно? И так уже девать некуда!

В понедельник на работе я подошёл к начальнику и отпросил нас с Александром на следующий день – сослался на то, что нужна экстренная помощь на даче. Да начальник нас и так бы отпустил – отгулов накопилось полно, даже без содержания брать не надо.

Сане я предложил денег за работу, но он отказался, тогда я по-дружески обещал проставиться за его помощь после всех наших трудов.

И вот в среду утром, спустя два дня после разговора с тёщей мы уже мчали на дачу на служебной газели. Саня вёз свою электропилу мощностью в целых 2,5 кВт. 

На спиливание старого дерева и измельчение веток у нас ушло почти полдня. Но в итоге в саду даже светлее стало! Мы всё погрузили в кузов, убрали с участка весь мусор. В воздухе приятно пахло свежей древесиной.

Тёща не понимает, что больное дерево нельзя было оставлять – оно не даст нормально расти всему саду, будет болеть, а конец всё равно один – спиливать.

Так лучше раньше, чем позже! Конечно, мать жены разведёт такой крик, что никому не поздоровится, зато мы на освободившемся месте или посадим что-то нормальное, или, например, беседку сделаем. 

И количество банок с терновым вареньем в нашем погребе уменьшится, наконец!