Коллега-учитель зарядила мне крашеным яйцом в лоб прямо при детях

Я живу в небольшом посёлке недалеко от областного центра, работаю тут же в школе учителем. Населенный пункт наш не слишком большой. Не могу сказать, что прямо все друг друга знают, но в целом, все мы тут на виду.

В школе между коллегами выстроились отношения дружеские, неофициальные. Все друг друга поддерживают, выручают. Всегда можно у кого-то денег до получки перехватить или поплакаться на жизнь.

И я к подобному взаимодействию между коллегами хорошо отношусь. Мы же на работе проводим колоссальное количество времени, и нет ничего плохого в том, что мы иногда не только коллеги, но и друзья.

Это важно потому, что задача школы не только давать знания, но и приучать детей к деловой обстановке. Мои же коллеги иногда при учениках забываются и ведут себя так, как будто мы на каком-то неофициальном мероприятии.

Залетела вдруг тут на днях ко мне коллега и по совместительству подруга прямо на урок и шепчет громко:

– Иришка, после этого урока пойдем в столовую?

Дети рассмеялись, она сразу засмущалась, руками замахала, на детей прикрикнула:

Я ровным голосом, стараясь не показывать своё негодование, сказала:

– Решим после урока, Ольга Евгеньевна.

Та прыснула в кулачок и вышла из класса. А я детей ещё минуту угомонить не могла. Они переговаривались, обсуждая произошедшее. Кто-то из них даже передразнил мою коллегу, повторив это самое "Иришка".

– Ир, ладно тебе. Ну, все друг друга знают. Они же тоже понимают, что среди учителей есть подруги. День поговорят и забудут. Обрати внимание, почти никто из учителей друг к другу по имени-отчеству не обращается, только по имени. Меня даже директор иногда просто Олей зовёт.

Да, рыба гниёт с головы, это понятно. Отсюда такая разболтанность в педколлективе. И ученики поэтому, конечно, ведут себя пусть не хамски, но очень расслабленно, без должного уважения.

Ольге Евгеньевне я всё же свою позицию объяснила, и мы договорились, что при детях больше никакого панибратства с ее стороны не будет. В таком режиме проработали, может, недели две. А потом коллега снова учудила.

Обычно мы приносим всё с собой из дома: салатик, конфеты, пирог. В Пасхальную неделю многие, конечно, принесли яйца.

И Ольга Евгеньевна прибежала похристосоваться со мной перед уроками. Настигла меня в коридоре, у дверей кабинета.

– Ирина Витальевна, – кричит. – Я вам яичко крашеное принесла, подождите!

А у моего кабинета 9 класс стоит, ждёт, когда я дверь отопру. Ольга Евгеньевна подбежала ко мне и со всей силы залепила мне крашеным яйцом в лоб! Оно, конечно, треснуло. 

– О, разбилось! Значит, будет счастье, – радостно сообщила Ольга Евгеньевна, вручая мне ошмётки крашенки. Я от изумления даже не нашла, что сказать.

В полном шоке, молча, я развернулась, зашла в кабинет. Запустила класс.

В этот день урок мне толком даже не удалось провести. Дети были возбуждены увиденным. Тихо обсуждали, переговаривались. Один мальчик меня спросил:

– У вас голова не болит? Что это вообще с Ольгой Евгеньевной, она в себе?

Но сама, конечно, осталась в полном недоумении. Да, я знаю, что есть такая негласная традиция – бить друг друга крашеными яйцами в лоб на Пасху. Но для чего это, опять же, делать при детях?

С Ольгой Евгеньевной мне, конечно, опять предстоит серьёзный разговор. Если такие выходки и дальше будут продолжаться при учениках, мне придётся нашей дружбой пожертвовать. Клоуном быть вот совсем не хочется.