Я лишь попросила ребят расставить стулья и вытереть доску, а меня обвинили в использовании детского труда

25 лет я проработала в школе и была уверена, что дети всегда должны следовать указаниям педагога. И по учебе, и, скажем так, в «быту». В классном, разумеется. 

Например, вытереть доску после уроков, расставить стулья, поправить парты. Иногда подмести или вовсе помыть пол. А чего в этом плохого? Не камни же таскают!

Я была в твердой уверенности, что все и всегда будет именно так, пока не перешла на работу в новую школу. В такую, знаете, полублатную. 

Вроде и не совсем шикарную, элитную, но престижную по меркам нашего города. Дети соответствующие. Девочки в золоте, мальчики с дорогими мобильниками. Все при делах, короче.

Сначала радовалась. Зарплата-то больше в два раза, чем на старом месте. И коллектив, как оказалось, цивильный. Нет характерного для некоторых районных школ змеиного шипения за спиной. 

Все друг к другу относятся уважительно, не стоят подляны. В этом плане так оно и было. А вот родители ребят разочаровали.

В конце первого же дня на новом месте я, следуя старой многолетней привычке, попросила детей вытереть доску и поставить стулья на парты. А ребята сморщили носики и завозмущались.

- С чего это я должна выполнять работу уборщицы? - поинтересовалась одна из девочек, в кой-то век оторвавшись от своего телефона.

- Действительно, - поддержала ее подружка, увешанная золотом как новогодняя елка. - Мы, вообще-то, несовершеннолетние. Или хотите прославиться как учитель, использующий детский рабский труд?

- Отставить разговоры, - я включила свой традиционный полустрогий тон. – Сделаете, и идите по домам. Я тут с вами пререкаться не собираюсь.

Скривились, чуть не плеваться начали, но послушались. Стульчики поставили, доску вытерли. Даже пол одна девочка в классе подмела. Ну эта, надо сказать, была чуть ли не единственная нормальная. Остальные показали себя во всей красе.

На следующий день, еще перед уроками, ко мне в кабинет ворвались родители тех самых детей, что накануне убирались в классе. Ну как убирались. С доски вытереть и стульчики поставить – невелик труд. С этим и детсадовец справился бы.

- Вы Ольга Михайловна? - ледяным голосом спросила одна из мамаш, похожая на очковую кобру.

- Да. А вы по какому вопросу?

- По вопросу вашего непозволительного поведения. По вопросу вашего пренебрежения правами детей! Да как вы могли?! Ребята и так устали на уроках, они ежедневно получают горы стресса. А вы загружаете их каторжным трудом, да еще и с угрозами. Мы дойдем до Министерства, но так просто не оставим!

- Ничего такого не было. Во всех школах дети всегда помогают учителю привести кабинет в порядок после занятий…

- Молчать! - заверещала «кобра». - Мы найдем на вас управу. Не сомневайтесь!

Ушли, громко хлопнув дверью. Аж портрет Лермонтова на стене дрогнул. Думала, что отвалится к чертовой матери. 

Спустя пару часов меня пригласил на разговор директор Александр Афанасьевич. Вроде неглупый мужик. Кандидат каких-то там наук. А все туда же – встал на сторону избалованных детей и их родителей.

Я вроде попыталась его убедить, что ребята всегда помогали учителям, что никогда не чурались работой. А тот уперся и заявил, что старые привычки мне нужно оставить в другой школе. В простой.

- Поймите, - говорил он, - здесь иной контингент. Иные нравы. Наши ребята в большинстве своем иначе воспитаны. Они не привыкли заниматься грязной работой.

- Так нету же ничего страшного…

- Нету, я с вами полностью согласен. Но нужно смириться и ни с кем не спорить. Если, конечно, желаете сохранить место. А нет, так проблема яйца выеденного не стоит. Пишите по собственному желанию и разбежимся. Этого хотите?

Нет, этого я не хотела. Смирилась и отказалась от мысли привлечь детей хоть к какому-то труду. Горб не сломается – сама расставлю стулья и вытру с доски. 

«Продалась», - скажете вы. В каком-то смысле да. Не хочу терять большую зарплату и карьерные перспективы. Другое дело, что для этого пришлось переступить через гордость и некоторые принципы.