Гадала, кто из соседей пишет мне непристойные стихи на стенах, а когда узнала, то удивилась до глубины души

К вниманию мужского пола я давно привыкла. Уж за свои-то тридцать пять лет я получила столько комплиментов, подарков и предложений (пристойных и не очень), что сыта этим всем по горло. 

После развода с мужем я переехала в новую квартиру. За годы совместной жизни мы построили большой дом. В результате раздела дом остался бывшему супругу, а я стала счастливой обладательницей очаровательной двушки в неплохом районе. То есть бывший выплатил мне компенсацию, которую я пустила на покупку жилья.

С первых же дней меня окружили вниманием заботливые соседи. Особенно мужчины всех возрастов переполошились. Дядя Коля с первого этажа периодически спрашивал, не требуется ли мне чего починить из сантехники, а Виктор Степанович, что живет этажом ниже, жаждал взять мою машину на обслуживание. Потом выяснилось, что он  работает в автосервисе, однако мое авто предлагал ремонтировать совершенно бесплатно.

Сосед напротив, мужчина лет сорока, тоже проявлял ко мне знаки внимания. Только его чувства мне нравились меньше всего. Эдуард не был назойлив, но больно уж смущал меня его женатый статус. Не хотелось бы мне получить его супругу Машку во враги.

И все же Эдуард был тактичен, потому его ухаживания я могла воспринимать, как добрососедское отношение. Так длилось некоторое время, все в принципе было хорошо.

А потом кто-то из моих поклонников стал проявлять свои чувства более ярко. Например, в дверях автомобиля я неоднократно находила цветок. Каждый раз при этом во мне включался Шерлок Холмс. Итак, цветок не роза и не лилия, а какой-то садовый, самый обычный. Вероятно, это дядя Коля.

А однажды в почтовом ящике я обнаружила шоколадку в интересной обертке. Как раз такую я видела в соседнем магазине. И в тот же день мне навстречу попался Виктор Степанович с фирменным пакетом этого магазина. Так, так, все ясно.

Был еще случай - цветок в двери моей квартиры. И снова под подозрение попали дядя Коля и Виктор Степанович, так как Эдуард  куда-то уехал на эти дни.

Цветы, шоколадки - это все замечательно. Однако тайный поклонник начал безобразничать. Стала я получать загадочные послания на стене. И если первое время это были чистые, красивые слова в стиле  “Я люблю тебя, прекрасная Марина”, то потом они перестали быть безобидными. 

Однажды шалун что-то ввернул про белоснежные бедра, а другой раз поведал миру (то есть подъезду) о нежных губах. А потом бесстыдник осмелел и переметнулся на описание груди.

Как же мне надоело все это отмывать! Как-то раз задержалась я на работе, и художество заметила соседка-бабуля. Ох, и наслушалась я про свое бесстыдство.

- Тетя Галя, а чем же я виновата? Я ведь даже понятия не имею, кто пишет мне эти стихи, - возмутилась я.

- Вот уж не знаешь! Весь подъезд знает, а она нет, - с вызовом ответила мне бабуля.

Я вытаращила на нее и вцепилась мертвой хваткой. Неужели, все-таки дядя Коля?

- Да сосед твой напротив бесстыдства тебе строчит и веники в двери вставляет, - продолжала возмущаться соседка, будто я виновата в том, что творят мои поклонники.

Сосед напротив? Значит, это все-таки Эдуард. Такая злость закипела у меня внутри на этого паскудника, что я даже бабу Галю не поблагодарила. Удивилась, рассердилась и пошла к себе.

А по пути думала, как бы поставить на место этого героя-любовника. Хотя первым делом, конечно, нужно было поймать за руку паршивца. Эх, интеллигента из себя строит, а сам на стенах про белоснежные бедра пишет.

На какое-то время мой поклонник затих. А потом я приболела и перестала думать про бесстыжего соседа. Захворала так, что несколько дней дома сидела, на работу не ходила.

Как-то проснулась я и пошла на кухню водички попить. Показалось мне, что в подъезде какая-то возня происходит. Прислушалась - точно, шуршит кто-то. Неужели поклонник за старое взялся?

Распахнула я дверь, предвкушая, как опозорю Эдуарда, поймав его с поличным. Но то, что я увидела, заставило меня потерять дар речи.

В подъезде, действительно, стоял сосед. Более того, он сосредоточенно выписывал на стене фломастером очередной шедевр. Только это был не Эдуард, а его четырнадцатилетний сынишка Костик.

Костя ходил в очках и был, как это называется, ботаником. Всегда был приветлив, здоровался и помогал маме. Даже вроде как отличник.

Увидев меня, он страшно смутился и принялся что-то лепетать. Вот только глядя в его испуганные глазенки, я не испытывала ни малейшего гнева. Даже что-то вроде материнской нежности ощутила.

В общем, поговорили мы с Костиком. Напоила я его чаем с конфетами и сказала, что может приходить ко мне когда захочет. Сказала, что сочту за честь иметь такого друга, вот только писать на стенах мне не надо. А то больно долго смывать все это дело приходится.

Костик пообещал мне больше не пачкать стены. Мы пожали друг другу руки и разошлись. С тех пор никаких стихов в подъезде не было. А через полгода я увидела его с девчушкой-ровесницей.