Сосед хранил в тайне трагедию своей молодости, которую после смерти поведал его друг

Этот случай произошел в канун моего девятнадцатилетия. В этот год я только-только поступил в институт, наслаждался последними школьными каникулами и еще жил с родителями, В квартире напротив проживало большое и дружное семейство из трех поколений. Эту жилплощадь в свое время получил глава семейства – старый боцман Сергей Александрович. Вместе с ним в трешке проживал его сын с женой и шестилетний внук Пашка.

 Дед Серёжа, как называли его все во дворе, был тем самым прожженным морским волком из советских книжек. На его загорелой руке красовался размытый чернильный якорь, а в зубах торчала смятая папироса. Когда я был маленьким пацаном, мы с друзьями играли во дворе в шашки, и дед Серёжа часто присоединялся к нашим баталиям. Он никогда не делал скидку на наш возраст и лихо обыгрывал всех, кто готов был сесть с ним за доску. Особенное удовольствие боцман получал, когда выигрывал партию, блокируя шашки противника своими. В этот момент он довольно кряхтел и торжествующе сообщал, что запер противника «в гальюн», что на сухопутном языке означало «в уборную».

Тем летом, дед Сережа умер от онкологии. В нарушение всяческих норм врачебной этики, и доктор, и семья до конца не говорили ему, что лечить опухоль уже бесполезно. Операцию старик скорее всего не перенес бы, а с другими методами лечения он послал бы всех куда подальше. Мне кажется, что боцман понимал свой скорый конец и с достоинством доживал остаток дней. Он не предавался, в отличие от многих стариков, воспоминаниям о прошлом. За рюмкой во время семейных застолий он не травил баек и анекдотов, а уходил в себя.

Мои мама и папа помогали соседям с организацией похорон. В день церемонии, они отправились со всеми на кладбище, а меня попросили посидеть с маленьким Пашкой, которого родители решили с собой не брать. Я достал с полки запылившуюся шахматную доску и пошел к соседям. Пашка не до конца понимал, что произошло, но все утро плакал. Чтобы успокоить пацана я решил научить его играть в шашки. В итоге мы настолько увлеклись игрой, что не сразу услышали робкий стук в дверь.

На пороге стоял пожилой мужчина и мял в руках старомодный черный берет.

- Вы к хозяевам? Их сейчас к сожалению нет дома.

- Здравствуйте, я вот ищу...Здесь проживает Семенов Сергей Александрович?

Пашка перепугался и схватил меня за руку. Я посмотрел на него и попросил принести мне с кухни попить.

- Понимаете, – ответил я, – Сергей Александрович умер три дня назад.

В глазах старика я прочитал сожаление. Он как будто крепко задумался о чем-то и стал крепче сжимать свой головной убор.

- Заходите! – сказал я. – Я сосед деда Сережи, а вот Пашка – его внук. Все уехали на похороны, но вы заходите, выпьете с нами чаю.

Мы прошли в кухню. Я разлил по чашкам чай и мы сели у стола.

- А мы вот с твоим дедушкой были лучшими друзьями... – улыбаясь Пашке, сказал незнакомец. – Зовут меня Петр Алексеевич.

- Деда про вас не рассказывал, – с недоверием ответил Пашка.

- И не удивительно... – с грустью сказал Петр Алексеевич и перевел взгляд на меня. – Я ведь его предал.

Он отхлебнул из чашки, вытер усы и рассказал нам такую историю:

- Дело было в 1961 году. Время было замечательное. Гагарин полетел в космос, весна, романтика, песни под гитару. Мы с Сережей тогда вместе поехали на север, в Мурманск. Тогда все на север ехали: и за приключениями, и за длинным рублем. Ходили в море на СРТ. Знаешь что это? Средний рыболовный траулер - небольшое такое рыбацкое судно. В рейс сходим, соленого воздуха хлебнем, и за окладом. А дальше - рестораны, кино, девушки... Деньги кончились – и опять в рейс. И вот как-то в один из дней на берегу встретил Сережа девушку. Зиной звали. Красавица, студентка, из хорошей семьи. Гуляли мы летом по парку, а она с подругами навстречу. А Серёжка хоть смурной был всегда, но обаянием брал каким-то. И вот у них всё только завертелось, а нам в рейс опять пора. Она, как положено женам-рыбачкам, обещала дождаться. Долго они прощались у причала, а потом она еще махала рукой ему вслед.

Море штука серьезная, с ним шутить нельзя. Попали мы в тот рейс в жуткий шторм. Болтало нашу посудину туда-сюда. А в трюме не отсидишься. План по вылову надо выполнять. Хочешь не хочешь – зюйдвестку на голову натянул и бегом, тянуть трал из пучины. И вот мы на палубе, все мокрые и соленые, вода с головой накрывает. Тягаемся с природой из последних сил. И вдруг волна большая шарахнула в борт и Сережку отбросила. Упал неудачно, поломался в двух местах. Его конечно сразу в каюту к медику, ну а потом на берег, в больницу.

Мы с Зинкой каждый день его ходили навещать. Она сильно переживала, а он все шутки с больничной койки шутил. После больницы я Зину все время до дома провожал, и после каждой встречи как-то сближались мы всё больше. Да что там говорить - полюбили мы друг друга. Написала она Сереже письмо, объяснила, мол, люблю другого, прости. И со мной отдала. У меня, конечно, в груди все сжалось, друг все-таки, но я решил объясниться по-мужски. Дальше деваться уже некуда было. Письмо Сергей так и не прочитал, выкинул в утку больничную, а мне сказал проваливать подальше. Сказал, если бы не рука сломанная, то зашиб бы меня. После выписки он собрал вещи, уволился и уехал в Ленинград.

Мы с Зинкой поженились, прожили вместе сорок лет, да вот в прошлом году она умерла. А у меня эта история на всю жизнь в душе отпечаталась. Вроде бы и нет моей вины, а вроде бы и виноват. Хотел все-таки прощения попросить...Да вот, видно не судьба.

- Пашка, принеси-ка фотографию деда, – сказал я. – Там в комнате стоит, с черной ленточкой.

Пашка принес фотографию, и я передал ее Петру Алексеевичу. Тот с грустью посмотрел на портрет своего старого товарища и смахнул слезу.

- Эк ты постарел, дружище. Ну на том свете, надеюсь, свидимся, сходим в последний рейс.

Я рассказал, как дед Серёжа прививал нам любовь к шашкам, как боролся с болезнью в последние годы. Петр Алексеевич поблагодарил нас, пожал руку мне и крепко пожал маленькую лапу Пашки, пожелав в жизни счастья. Мы закрыли за ним дверь и вернулись к шашкам. В конце долгой и напряженной партии, Пашка торжествующе всплеснул маленькими ладошками и закричал:

- Ага! Я тебя закыв в гаюн!