Кошка, чтобы загладить свою вину, принесла сестре в кровать мышей и голубя

Было раннее воскресное утро, когда всех домочадцев разбудил дикий крик моей сестры. Отец с матерью уже стояли в дверном проеме ее комнаты, когда я, спотыкаясь прибежал туда же, прихватив по пути зачем-то кухонный нож.

Выглянув из-за спин родителей, я увидел свою сестру, которая стояла на своей кровати, в ночной рубашке, бледная как привидение. Ее трясло от истерики. Закрыв лицо руками, она истошно орала. 

Белая простынь была залита кровью. Прямо в ее расправленной кровати лежал разодранный голубь и две задушенные крысы. Эту жуткую картину прекрасно дополняли обалдевшие глаза матери, я с ножом за ее спиной и весь напряженный, как струна, отец.

Калейдоскоп страшных мыслей и вариантов того, как подобное могло произойти, за секунду пробежал в моей голове. Наша квартира расположена на первой этаже обычной пятиэтажки. Под квартирой подвал, под окном вход в этот подвал. Форточка в раме окна открыта. Еще раз пройдя взглядом по всей комнате, я остановился на окне, и мне стало все понятно.

В открытой форточке спокойно сидела и смотрела на происходящее наша кошка Муська. Она появилась у нас пять лет назад маленьким котенком и к настоящему времени была полноправным членом семьи.

Муська была классическим представителем своего семейства и в буквальном смысле гуляла сама по себе. Именно для того, чтобы она могла выходить самостоятельно и в любое время на улицу, форточка в комнате сестры была постоянно открыта.

Первой своим громким смехом ситуацию разрядила мама. Она первой поняла происхождение «страшного клада» и причину его появления.

— Муся, какая же ты молодец! Добытчица.

Отец снял Лену с кровати и теперь она тихонько хныкала, уткнувшись в его грудь. Муся бесшумно спустилась с окна и, мурлыча, терлась о ее ноги. 

— Да простила она тебя, простила, — сказала мать и потрепала кошку за ухом. — Не будет она больше кричать на тебя.

Конфликт между Леной и Муськой произошел именно из-за вечно открытой форточки. Кошка была самостоятельным членом нашей семьи, вот только закрывать за собой форточку она не умела. 

Бывало, что из-за холодной погоды на улице, сестра, всё-таки закрывала окно, тогда Муся, несмотря на поздний час, будила ее и заставляла открыть.

Делала она это тоже по-разному, в зависимости от того, с какой стороны окна она оказалась. Если снаружи, то кошачий крик и скрежет по стеклу будил не только Лену, но и всех соседей. Если изнутри, то сестра к утру могла быть полностью исцарапанной от ударов кошачьей лапой.

В поисках компромиссного решения, Лена стала просто прикрывать форточку, чтобы не сильно тянуло холодом. Муся, возвращаясь домой поздно ночью, открывала ее в прыжке ударом головы, отчего раздавался такой шум, что просыпались все члены семьи.

Противостояние этих принципиальных девчонок достигло своего апогея, когда Лена наотрез отказалась выпускать кошку на улицу, в ответ та нагадила в ее обувь. Криков и недовольства было много, но сестре показалось этого недостаточно, и она решила отлупить обидчицу кухонным полотенцем. 

Защищаясь, Муся очень сильно исцарапала мою сестру и, воспользовавшись моментом, выбежала в открытую дверь на улицу. Домой после этого она не вернулась. Целую неделю демонстративно гуляла под закрытыми окнами или сидела на лавочке напротив. От любых попыток вернуть ее домой уклонялась побегом.

—Дура какая-то! — глядя в окно произнесла Лена. — На улице дождь идет, а она шарахается где-то. Хоть бы поесть пришла.

Несмотря на сырость и прохладу, Лена специально оставила форточку открытой. Не понятно услышала Муська слова моей сестры, сама поняла, что пора прекратить показывать свою принципиальность или просто приняла за знак открытое окно, но сегодня она вернулась.

О возвращении загулявшего члена семьи все узнали ранним воскресным утром, потому что проснулись от дикого крика моей сестры.