На шашлыках в моей собаке неожиданно проснулся инстинкт охотника

Я вообще-то всех животных люблю, но собак особенно. А среди всех пород мне милее таксы. Вот и завел я себе это сарделькоподобное существо. Назвал Тимуром. Да, я знаю, что такса — охотничья порода, но и подумать не мог, что мой ленивый пес до такой степени охотником окажется.

Прошлым летом мы с друзьями отправились на природу, на шашлыки. Естественно, я и Тимура с собой прихватил — а куда же его девать-то? 

Собрались на несколько дней. Разбили на берегу реки палатки. Вода теплая, искупались. Девчонки наши салатики порезали и прогуляться по берегу отправились, а мы с мужиками, как водится, у мангала стоим — шашлыки жарим.

Тут же и Тимурка мой крутится. Поводок с него я, конечно же снял. Тут же нет чужих собак и детей, так что он ни с кем не сцепится и никого не напугает. Пусть себе погуляет — порезвится на природе. 

А он с девчонками не пошел, с нами, с мужиками тусить остался. Еще бы — тут же мясом пахнет. Ждет, когда и ему кусочек перепадет. А у нас холодненькое пивко под шашлычки. Жарим, байки травим. В общем, идиллия!

И вдруг мой Тимур напрягся всем телом и встал в стойку. Охотничью — никак дичь учуял. И погнал! А я знаю, что таксы эти, если почуяли дичь, могут несколько километров по следу нестись. Также были случаи, что не всегда эти собаки назад возвращались — не могли свой след отыскать.

Конечно, я запаниковал. Как был в плавках и шлепанцах, так и понесся за своим Тимуром. Бежал через лес, цепляя попутно все колючки с кустов. Но естественно, не обращал на это внимание. Только и думал о том, что мне обязательно нужно Тимура догнать, а то ведь потеряю собаку. 

А Тимур уже почти исчез из поля моего зрения, только хвост где-то вдалеке мелькает да уши мотыляются.

Так мы и неслись сначала через лес. Но тут, к моей радости, пес взял курс параллельно проселочной дороге. Хоть полегче бежать стало. Но я все равно очень переживал, что не смогу догнать собаку и она потеряется окончательно. Свои переживания я, как водится, сопровождал криками на великом и могучем.

И вдруг со мной поравнялась машина, которая ехала навстречу. Мужики, которые ехали в ней, заприметили меня, несущегося в одних трусах и уже в одном шлепанце, так как второй я где-то в лесу потерял, да и еще орущего матом во всю глотку, и притормозили. Они мигом поняли, в чем дело.

— Ты за собакой? Садись, сейчас догоним, — прокричали мне мужики из машины.

Я почти на ходу запрыгнул к ним, мы развернулись и помчались перехватывать моего несущегося как стрела Тимура. Естественно, машина едет быстрее даже самой быстро бегущей собаки. Мы проехали где-то полкилометра вперед и увидели Тимура, летящего навстречу.

Я выскочил из машины, ломанулся в сторону и расставил руки, как голкипер на воротах, в надежде поймать свою собаку. А Тимур уже несся на меня с затуманенным взором, метра два ему до меня оставалось. И вдруг я понял, что не смогу его поймать. Тут прямо хоть сеть натягивай, но у меня ее не было.

Когда пес пронесся между моих ног, я в отчаянии извернулся и отвесил ему смачную оплеуху. И случилось чудо! 

Мой Тимур как будто выпал из ритма отчаянной гонки и вернулся в наш поднебесный мир. Он сел, помотал головой и уставился на меня. А в глазах его читались немые вопросы:

— О, хозяин, это ты?

— А что мы здесь делаем?

— Где мы вообще? Где мясо!

Естественно, обратно нас подвезли эти ребята на машине. Смеялись всю дорогу! А я всю дорогу отчитывал своего таксеныша за плохое поведение. Взывал к его совести, жаловался на исколотое тело, занозы на ногах и утраченный навсегда шлепанец. 

А Тумурка смотрел на меня виноватыми, но в то же время хитрющими глазами. Как бы говорил: — «А здорово мы все же побегали!». А между прочим, как потом оказалось, мы с ним промахали километра три.

Вот теперь не знаю, как в следующий раз его на природу брать? А вдруг он опять охотиться вздумает? Но не держать же его на поводке, в самом-то деле!