Не смог спасти собаку на операционном столе, и едва не стал жертвой разъяренных бандитов в кожанках

Я – ветеринар. Знаете, порой приходится слышать о нашей профессии не самые лестные отзывы. Злые языки говорят, что плевать мы хотели на мохнатых пациентов, только деньги из людей качаем. Это не так. 

Конечно, свой доход имеем, куда без этого – есть всем хочется. Но жалеем пушистиков не меньше, чем человечьи врачи своих «клиентов».

Медицина она и есть медицина. Не имеет значения, кого ты лечишь – хоть людей, хоть жирафов. Звери иногда погибают. Кто на операционном столе, кто во время медикаментозного лечения. И порой бывает так, что шансов выжить у пациента нет от слова совсем. Все, что я могу – облегчить его страдания.

Сейчас-то, кстати, лучше стало. Есть медикаменты и оборудование, люди сами по себе адекватнее. Все спорные вопросы решаются диалогом, а не грубой силой. 

В 90-е же ситуация была совсем другая. Частенько приходилось оперировать здоровенных злых собак, принадлежащих разным авторитетам. Нередко под присмотром агрессивных братков.

На дворе стоял примерно 1996 год. Поздним вечером в клинику привезли раненую немецкую овчарку. Большую, явно воспитанную и очень умную от природы. В сознании.

- Что случилось? - спрашиваю я у зареванной хозяйки, обвешанной золотом, готовя животное к осмотру.

- Под машину попала. Я сама виновата. С поводка спустила, а она как рванула…

- Тихо, спокойно.

Утешать не в моих правилах, обнадеживать тем более. Я считаю, что давать людям ложную надежду хуже, чем резать ножом по живому. Так и в этом случае. 

Осмотрел псину и понял, что жить ей осталось всего ничего, очень уж тяжелые травмы.

Поставил зверушке обезболивающие, вышел в коридор к безутешной хозяйке. Смотрю на нее и слов не могу найти. Видно, что любила она свою питомицу так, как некоторые детей не любят. 

«Наверное, одинокая дама без шансов на замужество», - продумал я тогда и принялся объяснять ситуацию.

- Конечно, сделаю все, что в моих силах, но боюсь, что шансов у вашей Машеньки почти нет. У нее очень серьезные травмы. Вот, посмотрите, - я хотел показать женщине рентгеновский снимок, но она резко перебила меня, оттолкнув руку.

- Что значит «почти нет»?! Вы отдаете себе отчет, что это МОЯ собака?! А ну быстро пошел и начал оперировать, или что у вас тут делают, я не знаю… И сразу мне давай телефон своего начальника. Я тебя прямо сегодня уволю.

- Телефон руководства у приемщицы, - указал я пальцем в сторону фойе, понимая, что спорить с дамой, увы, бесполезно. - А что касается операции… Я же сказал, что попытаюсь. Но гарантий не даю. Очень тяжелые…

- Мне плевать, тяжелые у нее там травмы или нет. Маша должна жить. Понимаешь?!

Не нужно обвинять меня в черствости и безалаберности. Я честно пытался спасти собаку. Я действительно сделал ей операцию. Но во время подготовки ко второй она, увы, испустила дух. Как говорят в Корее, «ушла по радуге».

Выхожу в коридор с печальными вестями, а там… женщина, мой шеф, его заместитель и пара ребят в кожанках. Когда только успели подскочить…

«Мне хана», - мелькнула тоскливая мысль, но делать нечего. Подошел, расшаркался перед начальством, принялся рассказывать о беде.

- Как я и говорил, травмы оказались несовместимыми с жизнью. К сожалению, Маши больше нет.

- Ах ты ж… - дама обрушилась на меня с отборной бранью, состоящей преимущественно из мата и упоминаний моих родственников до седьмого колена. - Так, быстро увольняйте его, как я и говорила.

Последние слова женщина обратила к владельцу клиники, по совместительству главврачу и моему непосредственному начальнику. Тот хмыкнул, посмотрел на меня.

Я уж было собрался писать заявление по собственному, ибо спорить с нашим боссом бессмысленно, но он внезапно обрушил гнев на клиентку.

Сказал, что я один из лучших специалистов в своей сфере, и если после моей операции собака не выжила, то шансов у нее не было изначально. Потом помолчал и добавил, что он скорее закроет клинику, чем уволит меня, такого опытного ветеринара, искренне любящего животных.

Я стою, пытаясь сдержать скупую мужскую слезу. Дама переводит взгляд с шефа на меня и обратно. Потом поворачивается к браткам и дает им какую-то команду…

- А вот этого я бы делать не стал, - спокойно сказал начальник. - Или вы сейчас отсюда уходите, или я даю отмашку знакомым высоким чинам из милиции. Они уже в курсе проблемы. Хотите? Через десять минут здесь будут бойцы ОМОНа. Сделаю легко.

- Ничего. Ты мне тоже за все ответишь, - женщина едва не зашипела от ярости. - Мы еще с вами со всеми встретимся, вот увидите. А собака… да я за нее…

Дама зарыдала и ушла. Парни в кожанах, немного помявшись, отправились за ней.

«Я бы в любом случае тебя не уволил, и все что я сказал – правда», - заявил шеф в курилке через 10 минут после этого. 

Я снова едва не зарыдал. От благодарности. Даже не думал, что меня настолько ценит начальство. Приятно и неожиданно. Жаль только, что узнал я об этом при таких трагичных обстоятельствах. Собачку-то спасти не удалось…